Экспериментальный фильм

Согласно записям Сафи, мы договорились, что присоединимся к экскурсии, которую каждую субботу проводила по особняку Уиткомбов, называемому также «Уксусный дом», внештатная сотрудница музея по имени Вэл Морейн. Когда мы вышли из музея, Сафи забыла выключить камеру и таким образом записала обрывки нашего разговора.

Хьюсен: Ну и история. Просто дрожь пробирает.

Кернс: Что верно, то верно.

Хьюсен: А если серьезно, как вы считаете, это правда?

Кернс: Миссис Уиткомб, я так полагаю, не сомневалась, что говорит правду. Но тогда она была совсем ребенком… И только что пережила жуткое потрясение.

Хьюсен: Она была уверена, что видела Госпожу Полудня. И что Госпожа Полудня убила ее отца.

Кернс: Это не совсем так. Она ведь несколько раз повторила, что не могла открыть глаз, верно? И Тирни утверждает, когда девочку нашли, она была слепа. Значит…

Хьюсен: Значит, она ослепла после. Помните, в конце она говорит – «я увидела».

Кернс: Да, но мы не можем безоговорочно поверить ее словам… это было бы безумием, согласитесь? Думаю, она всего лишь вспомнила сказку, которую ей рассказывала бабушка. Сказку, которая запала ей в душу. Конечно, она видела Госпожу Полудня, но лишь в своем воображении. Иначе и быть не могло.

Хьюсен: Хорошо. Но что тогда произошло с ее отцом, если никакой Госпожи Полудня в реальности не было? Кто отрубил ему голову?

Кернс: Этого мы не знаем. И, полагаю, не узнаем никогда. Так или иначе, история на редкость занятная, верно?

Хьюсен: Более чем.

Кернс: Идеальная стратегия повествования. Весь мир будет умирать от любопытства, желая узнать… Вы что-то хотели сказать?

Хьюсен: Ничего.

Кернс: Не переживайте, Сафи, все эти люди умерли более ста лет назад, задолго до того, как мы с вами появились на свет. Задолго до того, как появились на свет мои родители. Кровавые истории возбуждают интерес.

Хьюсен: Вижу, вы просто счастливы. Тем, что нам удалось это выяснить. Найти причину, по которой она стала снимать такие фильмы.

Кернс: Ну, я почти уверена, что это не единственная причина. Тем не менее, не стану спорить, я очень довольна. Мы приехали сюда, чтобы собрать информацию именно такого рода. И я рада, что она оказалась интересной, а не скучной. А вы разве нет?

Хьюсен: Я тоже рада… наверное…

Кернс: Никаких наверное. Мы должны быть уверены в том, что делаем. Иначе придется вернуться домой с пустыми руками – без денег, без фильма, без книги. Вы этого хотите?

Хьюсен: Нет.

Кернс: Разумеется. Так есть у нас повод для радости?

Хьюсен: Да… мисс.

Кернс: Вот и отлично.

Несомненно, это мой голос – я слышу, как он произносит слова и фразы, те самые дурацкие фразы, к которым я всегда прибегаю, когда хочу чего-то добиться и при этом не желаю чувствовать себя виноватой. Голос Сафи я, конечно, тоже узнаю. Но… несмотря на все это, в памяти моей на месте этого разговора зияет дыра. Не помню, когда он был, не помню где. Пустота, и ничего больше.

По словам Саймона, в тот вечер я позвонила домой и разговаривала с ним довольно долго. Пыталась поговорить с Кларком или заставить его поговорить со мной, но он лишь прыгал на кровати. Выкрикивая строки какой-то песенки, которую Саймон никогда прежде не слышал. Он понятия не имел, где Кларк ее подхватил, но звучало это примерно так:

Наизнанку, вовнутрь
Начинается утро
Вовнутрь, наизнанку
Так свечу спозаранку
Задуй

– Боже, как громко он орет, – вздохнула я, и Саймон рассмеялся – по крайней мере он утверждал, что рассмеялся.

– С тех пор как ты уехала, он орет еще громче, чем прежде, – сообщил он. – Наверное, он все-таки скучает.

– Вряд ли, – фыркнула я.

– Да ладно, солнышко. Смотри на вещи позитивно.

– Я бы рада, но увы, позитивный взгляд и я – две вещи несовместные. Разве не так?

– Так. К сожалению.

Наизнанку, наизнанку
Постучи и повернись
Внутрь, внутрь, спозаранку
Встанет перед – отзовись

Когда я закончила разговор, мы с Сафи поужинали и легли спать. В ее заметках упоминается, что я жаловалась на ломоту в висках, связывая это со сменой атмосферного давления. Еще я болтала что-то про лица, которые якобы перемещаются на картинах в музее, и заявила с ухмылкой, что Сафи наверняка этого не заметила. Поздно ночью Сафи проснулась от моего крика – по ее словам, я выкрикивала что-то нечленораздельное. Когда она включила свет, я согнулась, закрыв глаза руками, словно свет причинял им боль. Сафи заметила, что я вся в поту. Она спросила, не заболела ли я, в ответ я отрицательно замотала головой.

– Может, все-таки стоит вызвать врача?

– Нет! Это все ерунда. Ложитесь спать.

Уснуть Сафи не смогла, в чем нет ничего удивительного. Остаток ночи она провела, составляя перечень того, что нам удалось узнать и сделать. Наконец, взошло солнце, и я проснулась по-настоящему, явно позабыв о ночном происшествии.