Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

Сарафанов смотрел на картину, охранявшую вход в заповедную обитель, в волшебное хранилище чудодейственных технологий. Бесплотные идеи и замыслы, божественные прозрения и открытия были явлены русским гениям из бесконечных миров, где обитали не сформулированные теории, не явленные законы, не начертанные теоремы. Были русской мечтой, образом «русской цивилизации», спасенными от истребления. Дремали в хрустальном гробу, в золотом саркофаге, ожидая пробуждения. Их тихое дыхание чуть слышно проникало сквозь стену, оживляло краски картины, и картина казалась экраном, на котором являлись цветные волшебные сны.

Всё пространство над Сибирью были опутано тончайшими струнами, увешено невесомыми нитями, которые переливались, как радужная паутина в лесу. Красные дирижабли опускали в синие тундры ажурные золотые опоры. Голубые вертолеты тянули серебряные струны. Мерцали бессчетные капсулы скоростных пассажирских составов.

Сарафанов подставлял дышащую грудь волшебной картине, чувствуя, как из нее излетают лучи, вонзаются с легким жжением, будто покрывают тело татуировкой, ритуальной расцветкой. Он становился хранителем великих тайн, жрецом волшебных мистерий, провозвестником грядущего чуда.

Молодых уже не казался упрямым маловером, недоверчивым, мнительным скептиком. Глаза его расширялись, наполняясь радостной синевой, а потом вдруг плотно захлопывались, словно становилось невмоготу от слепящего света. Тянулся к Сарафанову, будто стремился прикоснуться к его одеждам, удостовериться в его материальной природе, а потом отстранялся, словно боялся проснуться, утратить чудесный сон.

— А теперь я вам расскажу о достижениях русской медицины. О тайнах исцеления и продления жизни, — Сарафанов преображался в народного лекаря, в деревенского врачевателя, в доброго колдуна. Управлял энергией жизни, творил заговор, воздействовал молитвой и верой на изнуряющую хворь, на тлетворное увядание, на изъедающую старость и смерть. — Русская медицина исследует не плоть, не материю, а дух, волновые поля, пульсирующую энергию в окружении каждой молекулы, каждой клеточки, каждого живого органа. Если нарушаются ритмы, ослабевают поля, то возникает дисгармония, организм ослабевает, отключается от мирового поля, от вселенского океана энергии и угасает. Русские врачи разработали медицинские практики, исключающие кровавую хирургию и ядовитую фармакологию. Они обходятся без скальпеля и отравляющих препаратов. Волновые генераторы и микрополя, едва уловимые ритмы, направленные на организм в его самых чувствительных зонах, восстанавливают гармонию, соединяют человека с мировыми энергиями, освобождают скопившуюся в теле животворящую прану, и человек выздоравливает, омолаживается, обретает утраченные, непочатые силы…

Он рассказывал Молодых о чудесных приборах, превращающих безжизненную воду в целительный эликсир, несущий в себе таинственный код вечной молодости. О крохотных волновых генераторах, побеждающих раковые клетки и одолевающих СПИД. Поведал о лаборатории, где установлены барокамеры, в которых воспроизводится природа «намоленных» мест, таких как Изборск на берегу Словенского озера, где медовый божественный воздух, Фаворский сиреневый свет, мистические одухотворенные камни и святые волшебные воды. Рассказывая о лаборатории, он подумал, что отвезет в эту чудодейственную клинику свою старую мать, и та, окруженная целительными полями, орошенная «живой водой», возродит истаявшие силы, продлит свою жизнь.

На картине, в белесом пространстве, возникла прозрачная капсула, слабо светящийся кокон. Люди в белых одеждах внесли в саркофаг недвижную серую мумию, старушечье увядшее тело. Сморщенная кожа, облыселая голова, костлявые руки и ноги. Красный человек приблизился к капсуле и нажал незримую кнопку. Камера наполнилась нежным сиреневым воздухом. Старуха ожила и вздохнула, и кожа ее побелела. Зеленый человек приблизился к капсуле и запустил невидимый прибор. Саркофаг наполнили легчайшие радуги, волшебные переливы росы. Старушечья плоть обрела упругую силу, телесную свежесть и гибкость. Синий человек нажал потаенную клавишу. Золотые лучи охватили лежащую женщину, касались глаз и бровей, скользили по животу и коленям. Ее голова оделась золотыми кудрями. Глаза изумленно раскрылись, напоенные дивной лазурью. К капсуле приближались желтые и голубые фигуры, раздвигали серебристые оболочки. И там, где недавно лежала сморщенная неживая мумия, теперь поднималась дивная дева. Млечно-розовый цвет, золотые волнистые волосы, ослепительная нагота, от которой исходило сияние. Воскрешенная женщина босая шла по траве, и в ее руке золотился цветок — одуванчик.

Молодых был восхищен. Его глаза доверчиво сияли. Он мечтательно улыбался, словно только что прочитал сказочную книжку с рисунками Билибина. Или посмотрел мультфильм про спящую царевну и ковер-самолет. Его вихры радостно топорщились, щеки пылали румянцем:

— Всё это существует?.. Где хранится?..

— В заповедном месте за семью печатями и семью замками, — Сарафанов торжествовал, видя преображение Молодых.

— Всё это может увидеть свет?