Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

— Перед нами простая москвичка Алла Спиридонова, работавшая в сороковые годы билетершей в Большом театре. Приятная работа, великолепные спектакли, элитная публика. Именно здесь, в театре, она познакомилась с блестящим офицером Антоном Лукашиным, героем разведки, рыцарем НКВД, орденоносцем СМЕРШа…

На экране рядом с женщиной появился красавец офицер со щегольскими усиками, лихим прищуренным взглядом, в погонах, с боевыми наградами. Увеличенные фотографии мужчины и женщины уносили воображение в далекую романтическую эпоху послевоенной, победной Москвы.

— Нет ничего удивительного, что они поженились, — продолжал Кумранник. — Вскоре у них родился сын Ростислав…

Появилась фотография маленького курчавого мальчика, потеснившая два первых снимка. Все трое смотрели в зал доверчиво и спокойно. Казалось, их души витают среди новых народившихся поколений, пробуждая в людях нежную печаль и сочувствие. Зал аплодировал. Зрители умилялись. Лазерный лучи разбегались по залу, и казалось, под потолком снуют золотые ласточки. Невидимый оркестр играл жизнерадостную советскую песню: «Утро красит нежным цветом…»

Кумранник выдерживал паузу, позволяя участникам шоу выразить эмоции.

— Но счастье оказалось непрочным. Антон Лукашин бросил молодую жену с ребенком и, говоря языком разведчиков, «залег на дно» на всю остальную жизнь, оставив жену и дочь без средств существования, без поддержки… Господин Борода, что вы думаете по этому поводу?

Эксперт энергично зашевелил губами, будто пробовал на вкус слова, прежде чем выпустить их из-под черных усов.

— История весьма характерная. После войны ощущался недостаток мужчин и переизбыток женщин, что предоставляло мужчинам широкий сексуальный выбор. Наш герой, морально изуродованный войной, нравственно искалеченный работой в СМЕРШе, где ему наверняка приходилось пытать и расстреливать, легко нарушил узы брака и без всякого угрызения совести отправился в новые любовные странствия, забыв о жене и малолетнем сыне. Такова жестокая правда жизни, опровергающая мифы советской эпохи! — Он победно оглядел зал, нацеливая на присутствующих твердый нос, словно собирался клюнуть. Череп его сиял, глаза самодовольно блестели, в то время как слушатели дружно награждали его аплодисментами.

Сарафанов обратил внимание на соседку, увядающую, с исчезающей красотой, в бедной, опрятной одежде, чьи руки, большие и сильные, без драгоценностей, лишенные маникюра, не аплодировали, а устало лежали на коленях. Ее милое, без грима и макияжа лицо выражало сочувствие и сострадание, как если бы история Аллы Спиридоновой каким-то образом повторяла ее собственную. Сарафанов подумал, что она могла быть учительницей младших классов или мелкой служащей, потерявшей работу, что вынудило ее за малые деньги играть роль статистки на модном ток-шоу.

Телеведущий Захар Кумранник передвигался по арене, сопровождаемый прожекторами.

— Огорченная мать, продолжая обожать своего вероломного мужа, все свои силы, всю неутоленную женскую любовь отдала сыну Славе. Тот вырастал вместе с ней, в поле ее женственности и любви, и вступил с ней в отношения, называемые инцестом. То есть между ними возникла сексуальная близость, они стали жить, как муж и жена…

На экране появилась фотография героини Аллы Спиридоновой, уже не столь юной, с прической на прямой пробор, сжатые страстно губы, тревожный взгляд, упрямый лоб. Рядом — фотография юноши, болезненного и худого, с тонкой переносицей и большими, остановившимися, изумленными глазами.

Зал сначала возроптал, шокированный столь необычным развитием истории, но потом, повинуясь бравурной музыке и световым эффектам, зааплодировал. Оркестр играл советский марш «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» Лазеры ударяли в стены и потолки, рассыпаясь на соцветия праздничного салюта. Женщина и юноша на экране были окружены букетами, звездами, серебристой пылью, словно жених и невеста, играющие свадьбу.

— Господин Борода, что вы об этом скажете? — Кумранник обратился к эксперту, который стал быстро и сочно говорить:

— Видите ли, инцест, то есть сожительство матери и сына, — не такое уж редкое явление. Существует неполная статистика, но и она указывает на весьма частые рецидивы этого доисторического явления. Оно возвращает нас к первобытной пещере, к племенной жизни, когда на одной шкуре спала прародительница рода и ее многочисленные дети. Некоторые чада, в случае потери кормильца, то есть племенного вождя, заступали на его место — не только во главе отряда воинов и охотников, но и на брачном ложе, застеленном шкурой убитого мамонта. Советская эпоха — это период озверения, одичания. Поэтому дикие, неандертальские рецидивы участились в советское время, — Генрих Борода, знаток, профессор, беспристрастный и неутомимый исследователь, сиял голым, могучим черепом.