Экватор рядом

До сооружения моста у истоков Аббая эфиопы переправлялись через реку вброд. В сухое время года сделать это сравнительно просто, а вот в половодье переправы через Аббай возможны только в самых узких местах каньона. Страшно утомительное это дело: долго, иногда несколько часов, спускаться по узкой тропе в жаркую душную пропасть и еще дольше взбираться вверх по противоположному склону. Мы испытали это удовольствие раза два-три, отправляясь к водопаду Тис-Аббай.

…В полутора километрах ниже Тпс-Аббая левый берег реки раза в четыре выше правого. На его гребне заросли пяти — десятиметровой акации кажутся небольшими кустиками. Левый берег в сущности крутая гора высотой в полкилометра. Сейчас склоны ее покрыты густым зеленым ковром, а в сухое время года, когда многие деревья и кустарники сбрасывают листву, гора обнажается, становится похожей на огромного полинявшего ежа, только вместо игл торчат на ее склонах оголенные кривоватые деревья. По этой горе нам предстоит взобраться, чтобы увидеть Тис-Аббай «в фас», во всей его мощи и красоте. Но сначала спуск к переправе через реку.

Наш верный «козел» останавливается, стиснутый густыми, колючими зарослями и упершись передними колесами в огромный нарост лавы. Дальше ехать нельзя. Тут же, от небольшого, вылепленного из красной глины термитника, начинается тропа вниз, к Аббаю.

Нигде, кроме как в приречных галерейных лесах, не услышишь таких многоголосых птичьих концертов. Тысячи исполнителей и тысячи мелодий и речетативов: не пуганные, зовущие, предупредительные, насмешливые, вопросительные, угрожающие и многие другие, не поддающиеся дешифровке. Совсем рядом прыгают мартышки — они любят дежурить на тропе в надежде, что проходящий крестьянин обронит что-нибудь съедобное или из мешков, навьюченных на осла, просыпется зерно.

До чего же это здорово, что жизнь ухитряется каждый день одаривать нас новыми ощущениями! Справа по скалистому уступу бежит целое стадо темно-рыжих павианов зынджеро. Мы называем их яшками, наверное просто потому, что среди мужчин нашей маленькой колонии нет ни одного Якова. В кустах очень близко замерла газель, мидаква, тоже рыжая. Хорошо! Под диким лимонным деревом смешались запахи больших красных цветов и обезьяннего навоза. И это неплохо! В камнях и между лианами пауки в пол-ладони. Хорошо! А вот на тропинке просыпал свои длинные перламутровые иглы африканский еж, дикобраз. Хорошо!

Идем не спеша, экономим силы на подъем. Чем ближе к реке, тем меньше птичьих трелей. Может быть, их заглушает нарастающий шум клокочущей в узком каменном русле реки? Все плотнее сгущается жаркий влажный воздух. На крутых склонах свисают корни деревьев и бородатые лишайники; густые заросли папоротников время от времени колышутся, потревоженные каким-то живым существом. Часто тропинку перегораживают толстые, слегка подрагивающие лианы, словно лес приглашает путников поиграть в скакалочки. Тропинка превращается в мокрую, скользкую зеленую щель. Наконец она совершенно исчезает.

Внизу среди серых каменных глыб грохочет Аббай, но до него еще метров пятьдесят почти отвесного спуска, я до сих пор не понимаю, как здесь проходят навьюченные ослы и мулы. По влажным, поросшим мхом камням, цепляясь за корневища деревьев и лианы, спускаемся к реке. Я убежден, что участники этих походов со спокойной совестью могут носить альпинистские значки, Даже наш инженер-электрик Миша Малюга, невозмутимый и неторопливый бакинец, отправившийся в путешествие в ослепительно сверкающих лакировках. Он чаще Других застревал на крутом склоне ущелья, а сейчас, тяжело отдуваясь, разглядывает свою обувь: вместо лакировок на ногах — два глиняных шара, в которые вмазаны мокрые до колен брюки.

Грохот бешено несущейся воды — канонадный. Мы дне Аббая. Да, да, на дне. Сейчас река немного «ужалась», но в самую высокую воду над каменной площадкой, на которой мы стоим, отжимая намокшую после акробатического спуска одежду, проносится пятиметровая толща воды. Колебания уровня воды выше водопада Тис-Аббай не очень заметны. Здесь же, в узком каменном ущелье, амплитуда этих колебаний подскакивает и опускается на 25–30 метров! Вот сейчас три бревна, переброшенных через беснующийся поток (это и есть наша переправа), повисли почти над самой водой, до них долетают брызги, а когда мы были здесь в мае, эти бревна чернели в солнечном голубом небе на высоте пятиэтажного дома.