Экзотики

— Женщина, отдающая и себя, и все… Все: свободу, привычки… Наконецъ, состояніе… Ты съ ума сходишь!.. — воскликнула вдругъ графиня и оглянулась кругомъ себя.

— Ты сходишь, — отозвался Загурскій, тоже озираясь.

Повернувшись, онъ увидлъ около себя Мойера и насупился, но лицо журналиста было настолько благодушно, задумчиво и разсянно, что Загурскій успокоился.

— Vous finirez un jour, ma bonne, par quelque grosse boulette, — выговорилъ онъ назидательно и, повернувшись на каблукахъ, двинулся въ гостиную.

Графиня, сумрачная, осталась одна около буфета съ чашкой чая и глубоко задумалась. Мойеръ, незнакомый съ ней, поглядывалъ на нее исподлобья, и наблюдалъ, и невольно любовался красавицей, ея глазами съ зеленоватымъ отблескомъ, ея бломраморными плечами и руками, наконецъ, пышнымъ бюстомъ…

Въ ней ясно замчалось сдерживаемое волненіе, порывъ, пылъ страстной женщины, которую сейчасъ разсердили или оскорбили. И видно было по морщинк между тонкихъ бровей, по ея прижатой нижней губ, закушенной острыми зубками, что съ этой женщиной надо быть осторожнымъ. Она не изъ мягкихъ какъ воскъ, не изъ тхъ, что comme du pain blanc, а напротивъ, изъ тхъ красивыхъ, дикихъ зврковъ или птицъ, которые сами не хищники, не нападаютъ, но страшны и опасны при самооборон.

Графиню вывелъ изъ задумчивости Дубовскій, подошедшій къ буфету за стаканомъ лимонада.

— Царица бала… и одна! — сказалъ онъ по-русски.

— Полноте, Владиміръ Ивановичъ, — вдругъ отозвалась графиня Кора досадливо. — Было время, а теперь… Вдь мн скоро тридцать лтъ…

— Скоро? Черезъ три или четыре года. Вы называете это скоро?

— Конечно. Давно ли я стала свободна и пріхала въ Парижъ. А вдь этому уже три года. Кажетъ — три мсяца.

— Ну, а графу Нордъ-Остъ эти три года, вроятно, показались тридцатью годами, — усмхнулся Дубовскій.

— Quelle id'ee! Онъ воспитываетъ рысаковъ, беретъ призы… Кутить и пьянствуетъ въ ресторанахъ петербургскихъ. Съ танцовщицами, съ разными Нитушами, Маскоттами, Булоттами.

— Только «Прекрасной Елены» ему не хватаетъ, — лукаво улыбнулся старикъ, зная, что это прозвище дали графин въ Париж.

— Не люблю я, когда меня такъ называютъ! — отозвалась она сурово.

— Ну, а что же разводъ?.. Все тянется?.. — подхватилъ онъ сочувственно, чтобы загладить ошибку.

— Да, я перестала настаивать… Мн и такъ хорошо. Главное мн удалось выхлопотать — s'eparation de biens, на основаніи приказа свыше. А s'eparation de corps само собой существуетъ уже фактически.

— Но вдь замужъ нельзя… Вы могли бы снова выйти за какого-нибудь политическаго крупнаго дятеля… за посланника, министра. Имть блестящее общественное положеніе.

— Merci. Я не честолюбива. Притомъ, замужество и супружеская жизнь — это та же воинская повинность. Я отбыла свой срокъ, обучилась и освободилась…

— Батюшки! Это что за чучело! — вдругъ воскликнулъ Дубовскій.

И онъ глазами показалъ на подходившаго къ буфету пожилого господина, крайне невзрачнаго на видъ, низенькаго роста, рыжеватаго, который велъ подъ руку красивую сестру хозяйки, пятнадцатилтнюю двочку, типическую румынку.

— Это? Сатиръ! — разсмялась графиня. — Онъ появился за ваше отсутствіе. Прежде всего, это, изволите видть, испанецъ, во-вторыхъ, грандъ, въ-третьихъ, завидная партія. Имя его — Д'Оканья. Впрочемъ, онъ, какъ говорится, «six fois duc», да кром того, у него милліона два, три… Женихъ! Но онъ никогда не женится. Его спеціальность — ухаживать исключительно за двочками не старше пятнадцати лтъ. А самому наврно подъ шестьдесятъ.

Въ зал раздались звуки ритурнеля. Готовился котильонъ… Графиня Кора вспомнила что-то и ахнула. Она обвела глазами всю комнату… У дверей, держа складную шляпу въ обихъ рукахъ, точно подносъ, стоялъ на кривыхъ ногахъ оливковый молодой человкъ, виконтъ Фушигама.

Графиня сдлала ему знакъ веромъ. Онъ бросился къ ней.

— Вы танцуете котильонъ?..

— Нтъ, графиня, — улыбнулся японецъ и безгубый ротъ его раздвинулся до ушей. — Моя дама не пріхала…

— Я васъ приглашаю… Мы съ вами танцуемъ. Сейчасъ… Только перчатку надну.

И она начала весело болтать съ японцемъ и медленно натягивать перчатку на правую руку, очевидно умышленно запаздывая около буфета. Прошло минуты три, и изъ гостиной появился графъ Загурскій и прямо подошелъ въ ней. Глаза его, веселые, будто говорили: «Ну, прошелъ гнвъ»?

Но Кора, будто не видя его, взяла виконта Фушигама подъ руку.

— Позвольте, графиня, — произнесъ Загурскій по-французски. Это котильонъ начинается.

— Я и иду въ залу съ моимъ кавалеромъ.

— Но… pardon, comtesse. Вы, стало быть, забыли, что…

— Ступайте, приглашайте вашу красавицу изъ степей Саванны, monsieur le comte!

— Послушай, ты длаешь глупости. Я дирижирую. Мн дама необходима! — воскликнулъ Загурскій по-русски.

— Графъ! — строго выговорила Кора. — Вспомните, что теперь здсь русскихъ человкъ десять.

— Сумасшедшая женщина! — добродушно и небрежно вымолвилъ Загурскій и, дернувъ плечами, отвернулся.

Онъ снова прошелъ въ гостиную въ недоумніи и, случайно встртивъ виконтессу, заявилъ ей, что у него нтъ дамы, что онъ забылъ пригласить.

— Хороши вы!.. А еще дирижеръ! Теперь невозможно найти. Вс приглашены.