Элантида

— Я понимаю, Ваше Величество, — голос Инквизитора зазвучал тепло и мягко, как-то по-отечески. — Я понимаю, что вы — очень впечатлительный юноша. И все, что происходит вокруг вас, принимаете близко к сердцу. Ваша душа болит при виде несправедливостей, происходящих в мире, но при этом вы понимаете, что сделать счастливыми всех без исключения — невозможно. А вам бы этого очень хотелось… У вас доброе сердце, мой мальчик, и чистый разум, и эта внутренняя борьба наносит вам глубокую душевную рану. Вот в чем причина вашего упаднического настроения. Но, — грустно улыбнулся Гаронд, — при всем моем уважении к Вашему Величеству, вы — не Перворожденный, и умереть от безысходной грусти или от неприятия жестоких реалий окружающего мира вы не можете. Так что выбросьте из головы весь этот бред и лучше ответьте мне на такой вопрос — вы сегодня обедали?

— А какое это имеет отношение? — удивленно моргнув, спросил король.

— Такое, что от переживаний вы не умрете, а вот от голода — можете. Вам этого, конечно, сделать не позволят, но вы, я смотрю, все же отчаянно пытаетесь.

Молодой человек смущенно опустил глаза.

— Простите, Архиепископ… нет, еще не обедал. А вы действительно думаете, что все это — бред?

Гаронд едва заметно улыбнулся.

Рагнар Эвенкар, король человеческого государства Элантиды… Или Эвенкара… Мира, в котором все запуталось до такой степени, что он даже никак не может подобрать себе название… И во всем этом хаосе король — незыблем, он постоянен, даже при всех своих душевных метаниях. Потому что он — настоящий рыцарь, о таких как он, всегда, во все времена, народ сочинял легенды, воспевал их подвиги… и просто гордился тем, что они есть.

Пусть Рагнар еще молод, и на его счету пока нет великих деяний, но у него есть то, что делает его настоящим королем, независимо от его происхождения.

Чистота, бесхитростность, благородство, несокрушимый дух и… потребность в поиске Истины. Такие, как он, не просто ищут правду, они жаждут ее всеми фибрами своей души, они не могут ее просто искать, они непременно должны ее найти. Это для них — не философия, не простое желание, это — необходимость. Для него такие понятия, как Справедливость, Истина, Правда, Благородство — не пустой звук, это основы, на которых держится мир… его мир.

Поэтому его так любят в народе.

Поэтому ему так тяжело любить самого себя…

— Убежден. Удивительно, что вы сами этого не поняли. Простите, что развеял вашу красивую иллюзию о собственном мученичестве.

Король виновато вздохнул.

— Сожалею об одном, что не сделал этого раньше, — продолжал Инквизитор. — Впрочем, ничего страшного. Когда б вы еще тот фонтанчик как следует рассмотрели?

— Гаронд! — возмутился король.

— Вот, это другое дело, — одобрительно кивнул Архиепископ. — Вы уж лучше сердитесь, чем ходить с таким потухшим взглядом — признаться, вы меня даже испугали не на шутку… Ну что, я решил вашу проблему?

Рагнар задумчиво провел кончиками пальцев по замысловатому узору на столе.

— Думаю, что да… Мне даже, право, неловко…

— Ерунда, — отмахнулся Архиепископ. — Можете не стесняться. Будет гораздо хуже, если вы попытаетесь скрыть то, что вас мучает — видите, к чему это привело? Хорошо еще, что все-таки рассказали… Да и я хорош тоже, — всплеснул руками Гаронд, — мог бы сразу заметить, что с вами что-то неладное. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Точно все в порядке? Или еще что-то?

— Точно, — заверил его король.

— Ну, есть все-таки справедливость на свете! — облегченно вздохнул Инквизитор. — Я думал, сегодня все решили меня целенаправленно свести с ума.

— Все?

Гаронд неопределенно развел руками, хотел что-то сказать, но потом неожиданно рассмеялся.

— Извините, Ваше Величество, просто… Вы, случайно, не встретили в коридоре Архимагистра Лотара?

Король на мгновение отвлекся от изучения причудливой инкрустации.

— Нет, я видел его в окно, как он садился в карету. Мне показалось, что он… — молодой человек слегка запнулся, подбирая нужное слово, — делал это чересчур стремительно.

— То есть, вылетел из ворот, как ошпаренный? Бедолага!

— Гаронд, что же он вам такого сделал? — король нахмурился, но в его взгляде промелькнул неподдельный интерес.

— Мальчик мой, с каждым вашим словом я все больше преклоняюсь перед вашим талантом дипломата, — с искренним восхищением улыбнулся Инквизитор. — Вы ведь хотели спросить, что я с ним сделал? Да в принципе, ничего. Отчитал, как сопливого мальчишку. Правда, — прищелкнул языком Гаронд, — не все сказал, что о нем думаю. Хотел еще добавить, но все же остановился… как-то жалко его стало…

— Ваше человеколюбие не знает границ, — хмыкнул король.

— Не говорите, сам себе удивляюсь, — с притворным изумлением покачал головой Архиепископ.

— А за что вы его так?

— Да, в принципе, ни за что! — признался Гаронд. — За то, что попал под горячую руку. Я был в ужасном расположении духа, а он начал нести какую-то чепуху, потом привязался с дурацкой просьбой, а потом вообще стал дерзить…

— Негодяй! — ухмыльнулся король. — А вы, конечно же, не давали ни малейшего повода для этого…

Гаронд добродушно рассмеялся.