Элегия тени

Последний луч на пристань лег,
Сгущая сумрак над волнами.
Шум корабля уже далек,
Осталась темень между нами.

И расставаньем воздух сперт,

Уму отказано в просторе,
Чтоб сам он превратился в порт
И чтоб на просьбу об опоре

Всемирной пристанью блеснул,

Где каждый – вечности ровесник,
А хвойный и прибойный гул —
Уже ненужный провозвестник,

И чтоб, запруды проломив,

В безбрежной памяти звучало
Воспоминание про миф
Осиротелого причала.

«Музыка. Нищая нота…»

Музыка. Нищая нота
С моей дремотой в ладу,
И мне проясняется что-то,
Чего никогда не найду.

Бездомные звуки… Ну что ж…

Как будто жизнь – баловала.
Ты дремлешь, зато и поймешь,
На кромке какого провала…

«Мне тоскливо и тоскливо…»

Мне тоскливо и тоскливо…
Завтра будет жизнь легка…
Настроений переливы —
Как всегда из пустяка.

Это солнце, эти тучи

Могут все переменить…
Все неверно, все зыбуче,
Быстро рвется мысли нить…

Это – правда на минуту,

Между миром и тоской…
Серый вечер. В сердце смута.
Завтра – солнце и покой.

«Еще горит закат дневной…»

Еще горит закат дневной…
Мое грядущее – сокрыто.
Душа… ей пусто быть одной…
Лазурный лучик ледяной
Уперся в мостовые плиты.
Лазурный лучик и туманный,
Угаснувшей поры дневной
Привет прощальный, безымянный…
Он весь во мне, он здесь со мной:
То луч последний, ледяной.

«То музыка простая…»

То музыка простая,
А может, колдовство…
И я перерастаю
В иное существо,

То существо, в котором

Умиротворены
Сморенные раздором
С действительностью сны,

Которому знакома

Та песня с давних лет
(И нет у сердца дома,
И в сердце дома нет).

Когда же эти звуки

Бегут из забытья,
Душа не помнит муки,
Души не помню я.

То музыка простая…

Бездумно подпою,
Заплачу, и растаю —
И быть перестаю.

«На небе все сущие зимы…»

На небе все сущие зимы
Затмили всю летнюю явь…
Так в пламень сойди негасимый
И сердце в покое оставь!

Ты разуму – тысяча казней,

Ты чувства мятешь вдалеке.
Твой образ еще неотвязней,
Чем ветер в пустом кошельке.

К ответной любви не принужу,

И грезы своей не уйму;
И горе горюется в стужу,
Но будет предел и ему.

Все просто… Метаюсь ревниво…

Но ревность не я изобрел.
В любви к тебе столько надрыва,
Который и зол, и не зол…

Потеха? Конечно. Но мне ведь

Он ясен и меньше суров,
Когда изливается в девять
И восемь певучих слогов.

«В переулке уже замолчали…»

В переулке уже замолчали.
Надвигается ночь.
Я не знаю, зачем я в печали
И зовется ли это печаль.

Может, эту влюбленную пару

Я пойму, никого не любя?
А вдали голоса и гитара,
Растерявшие сами себя…

И такая безмерная дрема

Наполняет чужую игру,
И душа, как подобье фантома,
Навесомо парит на ветру.

«Я болен жизнью. И из глуби горя…»