Электрический остров

Орленов постоял мгновение перед дверью столо­вой, из-за которой доносился гул голосов. Молодые аспиранты, приглашенные, должно быть, для счета, опять пели «Рекламу».

Потом он широко открыл дверь. Столы стояли «покоем», как раз напротив двери, так что его сразу увидели с председательского места и он увидел всех. По правую руку Улыбышева сидела Нина. Она была сегодня одета в золото и серебро, — так, по крайней мере, показалось Орленову, хотя он и понимал, что это всего-навсего дорогой шелк, вероятно китайский. Улыбышев, вопреки обычаю его коллег, надевавших в такие торжественные дни черный костюм, был в светло-сером свободном пиджаке, может быть для того, чтобы выглядеть несколько моложе рядом с кра­сивой женщиной. Башкиров сидел по левую руку и хмуро тыкал вилкой в салат, словно его мысли были далеко от шума торжества. Рядом с ним сидел бла­годушествующий Райчилин. Волнение, вызванное появлением Орленова, рас­ходилось кругами, как будто в пруд бросили камень. Несмотря на неловкость, Орленов невольно подмечал, как по-разному воспринимают его приход. Нина по­бледнела, словно перед нею появилось привидение. Улыбышев, не переставая весело посмеиваться чему-то услышанному до появления Орленова, наклонился к Башкирову и произнес несколько слов. Райчилин вытаращил большие глаза и затем наклонился к та­релке, следя снизу за Орленовым. Молодежь за­шумела, кто-то встал, кажется Орич.

«И они уже здесь!» — подумал Орленов, но тут же забыл о них.

Он прошел между крыльями стола так, словно они были нарочно раздвинуты для него, и, остановив­шись перед Башкировым, тихо сказал:

— Георгий Емельянович, вас ожидает делегация филиала с письмом обкома партии. — Хотя он гово­рил тихо, но в это мгновение установилась такая ти­шина, что ему самому каждое слово показалось рас­катом грома.

Башкиров кивнул, спокойно вытер салфеткой губы, и встал. Улыбышев попытался было задержать его, но директор громко сказал:

— Вы же слышите, — делегация!

— Это все орленовские штучки!— прошипел Улы­бышев.

Но Георгий Емельянович вышел из-за стола. Улы­бышев поднялся было за ним, но Райчилин, протянув длинную руку, дернул его за фалды пиджака и уса­дил снова.

В эту минуту Орленов встретил взгляд Нины. В ее глазах был такой смертельный страх, что ему стало неловко, и он отвернулся. За что или за кого она боялась? За свое внезапное возвышение? За бла­гополучне? За нового мужа?

Не все ли равно! Глухая жалость сдавила его сердце. Ему захотелось выйти отсюда и никогда больше не возвращаться, пусть все будет так, как устроилось. Вдруг он увидел на отдельном столе в противоположном углу столовой модель трактора, осыпанную цветами, — триумфатора чествовали по всем правилам! — и усмехнулся. Эта усмешка возвра­тила ему ощущение реальной жизни…

Башкиров ожидал Орленова в дверях. И Андрей, кивнув на прощанье всем и никого больше не видя в отдельности, подошел к директору. Георгий Емелья­нович положил руку на его плечо.

— Что там у вас случилось? Ты выглядел, как плохая новость. И как ты позволил этому пшюту от­бить у тебя жену? И что это за глупость с покуше­нием на самоубийство?

— Слишком много вопросов, — неловко пошутил Орленов. — Отвечать по порядку или выбрать глав­ное?

— Подожди, сам разберусь! — хмуро сказал Баш­киров.— Я вижу, что у тебя и в самом деле плохие новости! Если бы Улыбышев был фараоном или рим­ским императором, он с удовольствием убил бы тебя по обычаям того времени. А что за делегация ждет меня?

— С протестом против фальсификации испытаний трактора Улыбышева. Данные его подделаны…

— Ну, ну, ну! — остановил его Башкиров.— Ты, кажется, тоже готов съесть его живьем? Так не вый­дет! Какой бы он ни был карьерист, но науку ува­жает!

Орленов замолчал. Если когда-то он думал о том, что ему доставит удовольствие увидеть Улыбышева поверженным, то теперь ему хотелось только одного, чтобы все кончилось как можно скорее. Только Улы­бышев мог утверждать, будто труп убитого врага хо­рошо пахнет.

Они поднялись в приемную. Горностаев, Чередни­ченко и Пустошка все еще стояли в тех же прину­жденно-торжественных позах, как будто изображали в греческой трагедии вестников несчастья. Башкиров поздоровался с ними, пригласил следовать за собой и прошел в кабинет.

— Ну, что скажете? — почти враждебно спросил он, усаживаясь.

Орленов понимал его состояние. Успех Улыбышева был неразрывно связан со славой института. А приезд Орленова и его спутников, несомненно, грозил какими-то неприятными последствиями, как бы ни пытался Башкиров отстоять свое мнение об Улыбышеве. И кроме того, где-то в глубине души ди­ректор сам таил сомнение… Слишком уж скоро­палительными методами действовал Улыбышев. Дру­гие сотрудники института, уже и проверив свои при­боры, обычно пытались добиться еще лучших резуль­татов, а Улыбышев шел к цели так стремительно, словно боялся, что его остановят на полпути…

И вот, видимо, его собираются остановить!