Электрический остров

— Я ничего не говорю, — обиженно ответила Ма­рина. Сравнение с Улыбышевым показалось ей оскор­бительным.

— Ну хорошо, не вы, так Пустошка приехал,— засмеялся Орленов, глядя, как инженер, кряхтя и не подпуская шофера, который пытался помочь ему, вы­таскивает из кабины автомобиля тяжелую металли­ческую муфту. — Видите, как старается!

Федор Силыч швырнул муфту под ноги и сказал:

— Такие чудеса только в науке возможны! У нас на производстве этакому Улыбышеву за его про­делки давно бы голову отвертели. А у вас прямо ка­кое-то толстовское сообщество по непротивлению злу. Вот уж воистину житье мошенникам! Он у вас из кармана бумажник тянет, а вы же извиняетесь, что в бумажнике денег мало!

— Федор Силыч! — с упреком сказал Орленов.

— А что? Правда глаза колет? Я бы этого Улы­бышева сначала вернул в его естественное состоя­ние — определил младшим научным сотрудником в лабораторию да посмотрел, на что же он пригоден, а вы, с вашим либерализмом, оставили его в началь­стве: можете, мол, продолжать, любезнейший Борис Михайлович! Калечьте молодежь, показывайте при­мер! Мы, мол, за такое строго не взыскиваем! Вот какие выводы можно извлечь из всего этого дела,— понятно вам?

Марина удивленно смотрела на этот внезапный фейерверк. Никогда еще, даже в самые трудные дни, Пустошка не выказывал себя таким злым, саркасти­ческим, кровожадным. Но в глубине души она не могла не согласиться с инженером. Ее тоже покоро­било, когда выяснилось, что Улыбышев отделался «легким испугом». Друзья-товарищи из руководства академии порадели Борису Михайловичу, и через ме­сяц он вернулся в институт начальником лаборато­рии моторов. Туда же приткнули и Орича, который плыл теперь рядком с Улыбышевым, похожий на ры­бу-лоцмана при акуле. Сам Улыбышев, произойди подобная метаморфоза с кем-нибудь другим, навер­няка сказал бы, что «в датском королевстве не все благополучно!» Всепрощение среди деятелей науки действительно было сродни толстовству… Орленов хмуро молчал. С того самого дня, как Улыбышев был разоблачен, новый директор никогда не говорил о нем, — должно быть, боялся, что всякое слово будет принято за личный выпад. Он промолчал даже тогда, когда выяснилось, что Улыбышев при­едет испытывать новый мотор трактора. Орленов про­сто устранился от участия в испытаниях, назначив председателем комиссии Горностаева. И это тоже было похоже на отступление…

Они не смотрели друг на друга, думая каждый о своем, надутые, недовольные. Любое воспоминание о бывшем директоре действовало, как яд, отравляя душу. А сегодня им ко всему прочему предстояло еще и встретиться с этим человеком.

В это время горизонт прочертила тонкая линия мачты. Она показалась за холмом на краю вспахан­ной полосы и стала быстро приближаться.

— Трактор идет! — обрадованно сказал Орленов.

Пустошка с неожиданной силой взвалил свою муфту на плечо и засеменил навстречу машине.

Ор­денов крикнул:

— Федор Силыч, подождите, трактор подойдет сюда! Но инженер только взмахнул свободной рукой:

«Отстаньте!» — и продолжал шагать по полю.

— Он своего добьется! — с невольной завистью сказал Орленов.

Марина, иронически взглянув на директора, тоже подхватила свой ящик и пустилась вдогонку за Пу­стошкой. Орленов засмеялся и пошел следом, сохра­няя необходимую для администратора солидность в движениях.

Впрочем, и он все ускорял шаги по мере того, как трактор приближался.

Эта машина ничем не отличалась от обычного ди­зельного трактора. Только мачта вверху, поворачи­вающаяся в разных направлениях, да кабель, что сматывался через ролик мачты на барабан, могли удивить постороннего зрителя. Далеко в поле стояла кабелевозка — дополнительный барабан на колесах, позволяющий новой машине уходить от подстанции на полтора километра. Это гениальное по простоте предложение позволило увеличить обрабатываемую одним трактором площадь с пятнадцати до двухсот пятидесяти гектаров, то есть до той нормы, которую трактор и может обработать в течение сезона.

Трактор приближался почти бесшумно. Слыша­лось только легкое жужжание, почти такое же, какое издают провода в тихий день. В закрытой кабине си­дела девушка-трактористка в белом платье, как будто она нарядилась нарочно для контраста с теми трактористами, что работали неподалеку на тепло­вых машинах; те трактористы были в темных, изма­занных маслом и керосином комбинезонах. Рядом с девушкой сидел начальник приемочной комиссии Кон­стантин Дмитриевич Горностаев.

За трактористом шла толпа испытателей. Было такое ощущение, что они бродят за машиной по полю, весь день, как пахари за плугом: лица запылены, обувь побелела, облачка пыли вспыхивали при каж­дом шаге, но глаза сияли. Да и не только испытате­лей привлекала машина. Все прохожие и проезжие сворачивали с дороги и торопились к удивительной машине, которая бесшумно и быстро отваливала в пять лемехов пласт жирной земли.