Электрическое королевство

– Джин всегда говорила, что время – как далекий возлюбленный. Ты его не видишь, но заботишься о нем. Она отдала мне эти часы, велела заводить их и содержать в чистоте. Она сильно любила пространство, но ее подлинной страстью было время. Я вспоминаю об этом, когда думаю о бесконечном повторении. Предположим, время течет нелинейно. Вдруг мы живем во временном кругу? И в какой-то момент этого вращения все и везде распадается. В конечном счете неважно, врали нам взрослые или нет. Роботы, болезни, астероиды, мухи – закончиться эта байда может по-разному, но в конце концов оно все же кончается. А что потом? Перезагрузка. Радуга. Все с самого начала. Пересказывая тот сай-фай, Джин любила повторять одну цитату из него: «Все это уже было, и все это повторится снова».

Да, смотреть на Леннона было приятно. Однако слушать его, как оказалось, – это настоящий праздник.

– Мне никогда не было по-настоящему одиноко, – призналась Нико. – Во всяком случае, не так, как говорила сегодня утром Лоретта. Типа я… осколок этого мира. Мне кажется, это потому, что у меня были книги. Они правда мне очень нравятся. Я люблю их за истории и персонажей, я люблю их за стиль. Новаторский подход мне нравится не меньше, чем удачный оборот речи. Неожиданные сюжетные повороты – это, конечно, здорово, но мне милее цветистые диалоги, даже если они ни о чем. Это же все хроники, верно? Летопись былого? Если надо, можно и повзрывать все, но когда я вижу, как два человека беседуют, как один размышляет, – то эту книгу мне хочется сразу.

– Да ты книжный червь.

– Я предупреждала. Но дело не только в этом. Просто… порой я думаю о тех, кто написал книги, о художниках и их полотнах, о песенниках, обо всех, кто занимался творчеством. И как их не стало. Это печально. Зато их искусство живет. Наверное, мне потому и не было одиноко, что, читая книги, я будто бы проживала жизни героев.

Идея о том, что искусство проливает свет в темный мир, не была новой, но порой Нико задавалась вопросом: если истории обладают метафорической силой спасать, не могут ли они спасать буквально?

– А ты кое-что утаила, – сказал Леннон.

– Что?

Он кивнул на ее руку.

– Вряд ли это длинная история. Ты что-то отслеживаешь. Дни, расстояние или… еще что-то.

– У всех свои тайны.

– Спроси меня о чем хочешь.

– Почему идешь в Бостон?

Он поднял руку так, что Нико отчетливо увидела пейзаж на циферблате. Над линией городского горизонта курсивом было выведено «Бостон».

– Джин и Зейди были к нам добры. Лучше мам и пожелать было нельзя. Наш лагерь стал нам домом, хотя не должен был. Когда я рос, то слышал рассказы о Фенуэй-Парк[21], о том, как цветет весной Тропа Свободы[22], и о Бостонской гавани…

В этот момент он изменился в лице и умолк, будто мысль взяла верх над речью и сдержала ее. История с Бостоном явно была куда глубже.

– Вот видишь, – улыбнулась Нико. – У всех свои тайны.

Лицо Леннона расслабилось. Потрескивал в огне хворост. Дыхание лежавшего рядом Гарри, как обычно, дарило уют.

– Думаешь, они знали? – спросил Леннон.

– Гм-м?

– Художники и писатели. Думаешь, они намеренно создавали то, что переживет их?

– Папа всегда говорил, что, пока есть те, кто стареет и умирает, всегда будут те, кто ищет спасения от старости и смерти. Вечную жизнь, источник молодости. Небеса. Петли.

– Хочешь сказать, искусство – это попытка обрести бессмертие?

– Это обретенное бессмертие. – Нико развела руки, как бы охватывая небосвод. – Доказательство того, что мы тут были.

Леннон встал подкинуть хвороста в огонь.

– Есть.

– Что?

– Ты сказала «были». – И тихо, будто самому себе: – Но мы по-прежнему есть.

Доставщик

У меня три Красные книги: края потрепаны, переплет рвется, уголки страниц загнуты; страницы покрыты знаниями, увековеченными в чернилах; какие-то записи древние, какие-то новые, и все выполнены моей рукой. Красные книги – это письменные хроники множества моих Жизней, прошедших, настоящих и будущих. На задней стороне обложки третьей Книги в коже оттиснуто единственное слово: «ЖИЗНИ».

Под ним – три колонки цифр от 1 до 160.

Первые сто пятьдесят девять зачеркнуты.

С каждой прожитой Жизнью Книги становятся полнее, мое эволюционное наполнение крепнет, мои познания о месте и времени углубляются, но все это возможно, только если и дальше соблюдать Закон периферийных подстроек, прислушиваться к Книгам.

Прямо сейчас Книги говорят: «Мы уже близко, ты чувствуешь?»

Да, чувствую.

Среди записей есть указания по спасению жизней и садоводству, разнообразные маршруты через города и горы; в них говорится, где прятаться, кого избегать, но почти ничего – об отдыхе. Разве что в эти последние несколько дней…

ДАТА: 30 октября 2043 г.

МЕРОПРИЯТИЯ:

● любоваться звездами.

ДАТА: 31 октября 2043 г.

МЕРОПРИЯТИЯ:

● пить вино в свое удовольствие.

ДАТА: 1 ноября 2043 г.

МЕРОПРИЯТИЯ:

● насладиться личным временем,

● подготовиться к приходу гостя.