Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование

В соответствии с ч. 1 ст. 241 АПК РФ решения судов иностранных государств, принятые ими по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, признаются и приводятся в исполнение в России арбитражными судами, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрены международным договором Российской Федерации и федеральным законом. Схожая норма содержится и в ч. 1 ст. 409 ГПК РФ. Далеко не со всеми странами Российская Федерация имеет международные договоры о взаимном признании и приведении в исполнение судебных решений[317]. Некоторые суды достаточно формально подходят к данному вопросу и рассматривают отсутствие международного соглашения как безусловное основание для отказа при признании и принудительном исполнении иностранного судебного решения. Так, например, по причине отсутствия такого договора Арбитражный суд г. Москвы отказал в признании и принудительном исполнении решения израильского суда[318]. Аналогичная судьба постигла и решение американского суда[319].

Однако не все суды разделяют столь формальный подход. Нередко признание и принудительное исполнение иностранных судебных решений возможно на основании принципов взаимности и международной вежливости, которые являются общепризнанными принципами международного права, а следовательно, – составной частью правовой системы Российской Федерации (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Так, в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 7 июня 2002 г. № 5-Г02-64 было отмечено следующее: «ходатайство о признании и исполнении иностранного судебного решения может быть удовлетворено компетентным российским судом и при отсутствии соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются решения российских судов».

Некоторые арбитражные суды также разделяют данную позицию. Так, в одном из споров ключевую роль сыграл подтвержденный документально факт признания и приведения в исполнение решений российских судов в Королевстве Нидерланды, что, по мнению суда, «является безусловным основанием для признания и приведения в исполнение в Российской Федерации решений нидерландских судов на основании общепризнанных принципов международного права – принципов взаимности и международной вежливости»[320]. В отсутствие доказательств, подтверждающих факт исполнения российских судебных решений на территории иностранного государства, суд которого вынес соответствующее решение, ссылки на принцип взаимности, скорее всего, не будут приняты во внимание[321]. Иными словами, в настоящее время суды исходят в основном из принципа «фактической взаимности», т. е. из необходимости наличия положительных доказательств фактов исполнения российских судебных решений либо убедительных обоснований исполнимости этих решений в странах, откуда исходят такие судебные решения. В российской судебной практике пока не нашел своего отражения принцип «презюмируемой взаимности», при котором наличие взаимности предполагается, пока отсутствуют конкретные данные, свидетельствующие об отказе в признании российских судебных решений в стране, вынесшей подлежащее принудительному исполнению решение.

Помимо применения в отечественной судебной практике принципа «фактической взаимности», формализм при применении положений ст. 241 АПК РФ также значительно «смягчается» за счет расширительного толкования понятия «международный договор», когда в качестве такового признаются международные соглашения, в которых отсутствуют непосредственные указания на взаимное признание и принудительное исполнение решений судов сторон таких соглашений. Так, в одном из дел ВАС РФ сослался в качестве дополнительного основания признания решения ирландского суда на наличие международного акта – Конвенции ООН против коррупции 2003 г., участниками которой являются и Россия, и Великобритания и которая налагает на них обязанность содействовать друг другу в осуществлении мер, направленных на более эффективное и действенное предупреждение коррупции в частном секторе и борьбу с ней (п. 2 ст. 12), в том числе посредством признания контрактов, совершенных под влиянием коррупционных факторов, недействительными (ст. 34). Поскольку в решении ирландского суда были отмечены подозрительность оспариваемого договора и возможное наличие в нем коррпуционной составляющей, ВАС РФ счел возможным сослаться на Конвенцию ООН как на международный договор, необходимый для признания и принудительного исполнения иностранного судебного решения на территории Российской Федерации[322].