Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции

Душин написал книжку с сухою страстью серьезности, с бдительностью единственной веры среди многих суеверий, с печальным чувством страдания рядового народа, разоруженного войной и нищетою перед лицом природы и буржуазии, с конечным расчетом завладеть всею бесконечной природой, чтобы она превратилась навеки в огороженный, устроенный двор человечества… В трогательных местах чтения Чуняев открыто утирал слезы на подобревших глазах, а некоторые из присутствующих в то же время равнодушно улыбались[971].

Сухой письменный текст в модусе устного доклада приобретает патетически-эмоциональную интонацию, сообщение о положении дел превращается в сентиментальное высказывание. Эффектное замыкание идеологии, технологии, экологии и экономики в выступлении Душина преисполняет его партийного ментора Чуняева растроганной гордостью за успехи советского строительства[972]. И наоборот, равнодушными остаются бывшие преподаватели Душина. Пожилой электрофизик Преображенский, воплощение старой интеллигенции, публично дезавуирует душинское видение электрификации, проведя на доске расчет, показывающий, что ресурсов меди не хватит на ускоренную электрификацию и что душинский проект с экономической точки зрения – утопия.

Электрофизик инженер Преображенский вынул логарифмическую линейку и обратил к собранию свое умное, скучное лицо, казавшееся все еще молодым от точности худых, бледных черт. Наукой, простою как привычка, говоря на память все расчеты, а линейку держа лишь для редкого жеста, Преображенский разрушил всю фантазию Душина.

– Осветить книгу лампочкой можно, – заявлял Преображенский. – Организовать чтение для трудящихся путем проводки электричества вполне мыслимо. Для сего потребуется двести тысяч тонн меди. Организовать же хлеб, как выражается товарищ Чуняев, нельзя, – для устройства электрической пахоты нужны уже миллионы тонн той же меди, не считая стали для тросов и плугов, специальных электропередач и так далее. Конструктивных трудностей я здесь не касаюсь. Хлеб, добытый таким способом, будет настолько дорог, что, если бы мы задумали пахать путем упряжки в плуг миллиардов насекомых, хлеб показался бы нам страшно дешевым, по сравнению с электрическим хлебом…[973].

Расчеты Преображенского показывают, что электричество и впредь применимо для производства нематериальных благ (образования и культуры), а вот проект модернизации сельского хозяйства, которому страстно предается Душин, является чем-то вроде «блошиного цирка».

Неожиданно спасает положение Щеглов. В отличие от Преображенского, в руках которого логарифмическая линейка была лишь традиционным символом научного авторитета, Щеглов производит с ее помощью альтернативный расчет, согласно которому для электрификации сельского хозяйства губернии потребуется всего тридцать тысяч тонн меди. Экономический прогноз Щеглова лежит в основе нового типа мышления, который предусматривает как новые технологии, так и новые способы социальной организации. Огромной экономии ресурсов можно достичь благодаря беспроводной передаче энергии и активному участию крестьян. Вместо разорительных медных проводов достаточно построить в районных центрах зарядные станции для аккумуляторов. Крестьяне, приезжая в город, могут зарядить израсходованные аккумуляторы, на телеге привезти их в деревню и генерировать электрическую энергию, питающую процессы производства материальных и нематериальных благ.