Элементарные частицы

Далее последовал сеанс сочинительства, затем общее представление проекта и чтение текстов. Среди писательниц нашлась одна более или менее удобоваримая девица: русая малютка в джинсах и футболке, с хорошей фигурой, по имени Эмма, автор совершенно идиотского стихотворения про лунных овечек. Из всех тут буквально сочилась благость и радость от вновь обретенного контакта с матерью нашей Землей и отцом Солнцем, короче, все с ними ясно. Затем настала очередь Брюно. Угрюмым голосом он продекламировал свой текст, довольно лаконичный:

Таксисты – пидоры, черт их дери,
Не останавливаются, хоть умри!

– Вот, значит, что ты испытываешь, – сказала йогиня. – Вот что ты испытываешь, а все потому, что не поборол свои негативные энергии. Я чувствую, ты буквально насыщен сокровенными желаниями. Мы можем помочь тебе, здесь и сейчас. Давайте встанем и сфокусируем энергию группы.

Они поднялись и, держась за руки, образовали круг. Брюно нехотя взял за руку пьяную бабу справа от себя и гадкого бородатого старика, похожего на Каванну[18], слева. Инструкторша по йоге, предельно сосредоточившись, но не теряя при этом спокойствия, издала протяжное “ом!”. И понеслось. Все они издавали “ом!”, как будто только этим всю жизнь и занимались. Брюно отважно попытался попасть в ритм, но тут вдруг его качнуло вправо. Алкоголичка, видимо в состоянии транса, рухнула как подкошенная. Он отпустил ее руку, но не удержался и тоже упал, оказавшись на коленях перед старой стервой, которая корчилась, лежа ничком на татами. Йогиня на мгновение запнулась и невозмутимо заметила:

– Да, Жаклин, ты вправе лечь, если ты так чувствуешь. Похоже, они хорошо знали друг друга.

Второй сеанс писательского мастерства прошел чуть лучше: вдохновленный мимолетным утренним видением, Брюно вымучил следующий стишок:

Я в бассейне пипку
Выставил, как рыбку,
Чтобы загорела.
(Браво, пипка, смело!)

Бог явился мне

Наверху, в солярии,
С яблоком в руке
И с глазами карими.

А живет где он?

(Браво, мой пистон!)
Среди звезд и лун.
(Браво, мой торчун!)

– Сколько иронии… – хмыкнула йогиня с легким неодобрением.

– И мистики… – встряла рыгальщица. – Да, мистики с тонким намеком…

И что дальше? Сколько он еще собирается это терпеть? Стоит ли оно того? Брюно действительно задавался этими вопросами. Когда семинар закончился, он бросился к своей палатке, даже не попытавшись завязать разговор с блондинкой: ему необходимо было выпить виски перед обедом. Уже подходя к поляне, он увидел одну из девочек, на которых пялился в душе; грациозным жестом, от которого чуть приподнялась ее грудь, она сняла кружевные трусики, сохшие на веревке со вчерашнего дня. Он почувствовал, что готов выстрелить в воздух и покрыть жирными подтеками весь кемпинг. Что конкретно изменилось с тех пор, как он сам был подростком? Желания его обуревали те же, но он знал, что, скорее всего, не сможет их удовлетворить. Мир, где уважают только молодость, постепенно пожирает человека. На обеде он высмотрел себе католичку. Это было несложно: на шее у нее висел тяжелый железный крест; кроме того, припухшие нижние веки, придающие взгляду глубину, часто выдают католичку или мистичку (иногда, правда, и пьянчужку). Длинные черные волосы, очень белая кожа; тощая, правда, но сойдет. Напротив нее сидела девушка со светло-рыжими волосами, швейцарско-калифорнийского типа: рост под метр восемьдесят, идеальная фигура, здоровая до неприличия на вид. Она руководила мастерской по тантре. На самом деле она родилась в Кретейе, и звали ее Брижит Мартен. В Калифорнии она сделала пластику груди и приобщилась к восточному мистицизму, а также сменила имя. Вернувшись в Кретей, она под псевдонимом Шанти Мартен вела в течение года мастерскую по тантре в торговом центре “Фланад”; католичка, похоже, страшно ею восхищалась. Поначалу Брюно как-то ухитрился принять участие в их беседе на тему органического питания – он изучил материалы о пророщенной пшенице. Но вскоре они переключились на вопросы религии, и тут уже ему не удалось вклиниться. Можно ли приравнять Иисуса к Кришне, а если нет, то к чему его можно приравнять? Следует ли предпочесть Ринтинтина Расти?[19] Будучи католичкой, католичка тем не менее недолюбливала Папу Римского; своим средневековым менталитетом Иоанн Павел II тормозил духовную эволюцию Запада – таков был ее вердикт.

– Что есть, то есть, – согласился Брюно, – он тот еще обалдуй. – Это малоупотребительное слово вызвало у его собеседниц живейший интерес. – А Далай-лама умеет шевелить ушами. – с грустью заключил он, доедая соевый стейк.

Католичка бодро вскочила, отказавшись от кофе. Она боялась опоздать на “Принципы да-да”, семинар по личностному развитию.

– Ах да, да-да – это супер! – пылко воскликнула швейцарка, тоже вставая.