Елена Прекрасная

Елена достала из пакета папку, вынула распечатанные листы сценария.

– «Проклятый Моди». Неплохо. Оставь, почитаю. С папкой вместе. Рисунки хочу посмотреть. Сходи, прическу поправь.

Елена впервые рассталась с папкой. Она поднялась, помялась, не решаясь сказать, чтобы наставник случайно не забыл папку на столе.

– Да не переживай! – улыбнулся режиссер. – Папку из рук не выпущу. Не стоит переживать по пустякам. Верещагинский «Апофеоз войны» помнишь? Гора черепов, бездна переживаний… Возле угольных шахт много пирамид отработанной пустой породы. Человечеству нужно лишь то, что горит. А что не горит – в отвал!.. Прости, это я о своем…

Премьера фильма произвела на кинофестивале фурор и внесла основную интригу в конкурсную программу. Когда зал от напряженного ожидания сотен любителей кино и десятков претендентов на главный приз, казалось, лопнет, объявили, что заветная статуэтка достается российскому фильму «Встреча с Татьяной». Режиссер и Елена, уже получившая приз за лучшую женскую роль, встали, вышли на сцену. Режиссер поблагодарил организаторов кинофестиваля и жюри за оказанную часть. Зрительный зал приветствовал их стоя, сверкали фотовспышки, слышались крики русских фанатов: «Браво! Брависсимо! Ренессанс русского кино!»

– Клянусь, Алексей, я ни щепотки совести или справедливости не добавила в атмосферу зала! – божилась консультант-колдунья Кольгрима, платочком промокая слезящиеся глаза. – Это всё он и она!

– Ржевский-то, змей, зеленый, обошли наградой! – не без удовольствия произнес Алексей.

– Сам не позеленей! – бросила Кольгрима.

Елена думала, что эйфория от победы продлится долго, но уже через день, когда делегация вернулась в Москву, ликование сменилось тихой радостью от хорошо сделанного дела.

Режиссер принял сценарий Красновой практически без доработок. Похвалил:

– Крепко, штучно, зримо. Где накопала столько деталей? Придумала? Или из Интернета? Смотри, там много вранья.

– Кое-что нашла в воспоминаниях современников Модильяни, а много тетушка подсказала. Она досконально знает то время. Жила тогда.

Наставник решил, что ослышался, но ему достаточно было и простой ссылки на Кольгриму, поразившую его еще во время съемок «Онегина» своим познаниями по эпохе Николая I.

– Кого видишь в главной роли? Впрочем, знаю. Его? – он показал фотографию Алексея, на которой тот был точь-в-точь Амедео начала десятых годов.

– Да, его.

– Угу, – утвердил фотопробу мэтр. – Посмотрим еще, как он перед камерой.

Елене он предложил сыграть таинственную незнакомку, ставшую недосягаемым идеалом для художника, красавицу-модель и одновременно Музу, являвшуюся ему в алкогольном бреду и в мгновения творческого экстаза. Режиссер хотел предложить и Кольгриме роль Розали, хозяйки харчевни, не давшей умереть Моди с голода, но та отказалась:

– Не выношу света пюпитров. Пардон, юпитров! Да что я – юпитеров! Мой троюродный трехглавый дядюшка Змей Горыныч, внук Юпитера, чуть не ослеп от них. В дни полнолуния его можно увидеть в небе над Сочи. Взлетает и садится в Адлере, а над морем смерчем: «У-у-у!» Розали! Как же, встречались как-то! Для нее у меня бюст маловат и глотка не такая луженая! Но спасибо, дорогой мэтр, сердечный мой вам книксен! – Кольгрима соскочила со стула, слегка присев и чуть-чуть поклонившись, она, пощелкивая непонятно откуда взявшимися кастаньетами, озорно прошлась в соблазнительной сарабанде. Восхищенный режиссер растроганно поцеловал танцовщице-консультанту руку.

– Вас опасно снимать! – со смехом сказал он. – Отберете хлеб у всех актрис.

– А то! Пусть знают наших! – подтвердила тетушка. – Что вы хотите? Старая школа! Начало двадцатого века! Шимми, Блэк Боттом, квикстеп, кейкуок! А балет Баланчина! Выдастся минутка, столько расскажу о Джордже-проказнике! Помнится, он говаривал: «Чтобы сделать хороший балет, нужно любить красивых женщин». И любил. И кто в него теперь за это бросит камень?

Но тетушка была бы не тетушкой, если бы не завершила спич словами о себе (даже если и до этого они были исключительно о ней):

– И вообще, кем я только не была! Балериной, простой танцоркой, арендатором и заодно премьершей-балериной и премьершей-солисткой в частном театре! А вот премьер-министром не была. Сначала вакансия была занята Петром Аркадьевичем Столыпиным, а потом сэром Уинстоном Черчиллем!

Слушать тетушку было наслаждение! Но надо было и делами заниматься. Режиссер развел руками – дела, дела! – и занялся делами. Их них, пожалуй, главным было то, что он присовокупил сценарий Елены к своему и велел указать в титрах двух авторов сценария – его и Елену Прекрасную-Краснову (именно так). На главную роль в фильме мэтр утвердил Алексея – уж очень тот был похож на знаменитого модерниста, к тому же и сам художник по натуре. Когда режиссеру коллеги указывали на то, что Алексей не профессионал, он возражал: «Ну и что? У Пазолини роль Иисуса Христа исполнил вообще девятнадцатилетний студент!»