Елена Троянская

– Выдумки! Небылицы! Хватит припутывать богов, оправдывая собственную трусость или хитрость! Ты заранее подготовился…

– Гектор! – вмешалась я. – Подумай сам. Даже если Парис планировал сбежать с поля боя – а он этого не делал, – то он не смог бы осуществить свой план: ведь Менелай потащил его в лагерь греков, чтобы убить вопреки правилам поединка. Менелай, проиграв поединок, пустил в ход свою силу. К сожалению честных людей, бесчестным такие уловки помогают. От верной смерти Париса могли спасти только боги. Что они и сделали. Это же ясно!

– Нет, мне ничего не ясно! – прорычал Гектор.

– Гектор, это ясно каждому, кто посмотрит на дело глазами постороннего наблюдателя, а не оскорбленного брата, – сказал Парис. – Я не просил о пощаде. Я готов был отдать жизнь, более того, я считал, что обязан ее отдать. Но я не обязан отказываться от подарка богов, особенно если этот подарок – моя собственная жизнь.

– Не понимаю, почему боги так стараются сохранить твою жизнь! Почему они так ценят ее? – возопил Гектор. – Сколько раз ты должен был умереть – и каждый раз спасался.

– Человек не может умереть, пока не пришел его срок, – ответил Парис. – Ты знаешь, что судьба каждого определяется при рождении, и не во власти смертного изменить ее. Даже боги, имеющие власть, не делают этого. Мне было суждено пережить по крайней мере этот день. К тому же Елена права: Менелай нарушил правила поединка, и боги восстановили справедливость, не дав ему убить меня бесчестным образом.

– Агамемнон провозгласил Менелая победителем. – Гектор горько рассмеялся. – А вы чего ожидали? К тому же кто-то из троянцев ни с того ни с сего пустил стрелу в сторону греков[21].

Тогда Агамемнон объявил о возобновлении военных действий. Неужели вы не слышали звуков боя, который идет в долине? Или до вашей небесной спальни столь низменные звуки не долетают?

Я бросилась к окну. До меня донесся удаленный гул, похожий на шум волн. Затем его прорезал звук, который ни с чем не спутаешь: лязганье металла о металл. Парис подошел ко мне. Он сжал подоконник руками.

– Не в нашей власти остановить кровопролитие, – печально сказал он Гектору. – Слишком много людей хотят воевать.

– Глупец! – покачал головой Гектор. – Эта война – твоих рук дело.

– Нет. Я отказываюсь принимать на себя вину. В Трое были и есть люди, которые хотят воевать не меньше греков. Кто помешал Елене и мне встретиться с Менелаем и Одиссеем, когда они приходили в Трою? Неизвестно. Конечно, шпион, выдававший себя за Гиласа, разоблачен, но у него наверняка есть сообщники, и они остались на свободе. Одному Гиласу не справиться со всем. Кто-то убил нашу священную змею, чтобы запугать нас. Кто? Елена хотела уйти к грекам, чтобы прекратить войну, но ее поймал Антимах. Спроси его, что он делал за стенами города ночью?

– Елена пыталась бежать к грекам?

Гектор пришел в изумление, он понятия не имел об этом: Антимах сохранил секрет.

– Да, я хотела прекратить войну. Меня перехватил Антимах.

– Перехватил тебя? Где?

– За городской стеной.

– Ты перебралась через стену?

Гектор не мог поверить в это.

– Да. Я отошла довольно далеко от стены, когда наткнулась на Антимаха.

По лицу Гектора было понятно, что он не верит моему рассказу.

– Хорошо, тогда спроси его сам, – предложила я. – Ты увидишь, как он удивится, что ты знаешь.

– Я непременно спрошу. Но если это правда… Антимах всегда твердо настаивал на том, чтобы оставить тебя в Трое и использовать как приманку для греков. А вот Антенор более всех стремился к прекращению войны. Но теперь уже поздно.

– Именно это я тебе и говорил, – напомнил Парис. – Война катится вперед, и никто не в силах остановить ее. Того, кто попытается это сделать, она отбросит в сторону или раздавит.

– Я должен вернуться на поле битвы, – ответил Гектор. – Иначе скажут, что я тоже трус.

Он резко развернулся.

– Я не трус! – крикнул Парис. – Перестань называть меня трусом.

– Не я называю тебя трусом, а те, кто стал свидетелем твоего бегства.

– Я не бежал! Я объяснил тебе…

Но Гектор уже вышел, его шаги удалялись по лестнице.

– Парис, отныне нас будут считать трусами и злодеями, – сказала я, поворачиваясь к нему. – Мы с тобой знаем правду, но людей не разубедишь.

– Мы должны! Должны очистить наши имена от клеветы.

Сейчас он действительно выглядел глупым мальчишкой, как назвал его Гектор. Точнее, не глупым, а наивным.

– Парис, война требует жертв. Моя племянница Ифигения стала первой жертвой этой войны с греческой стороны. Нам предстоит стать жертвами с троянской стороны. Правда, пока мы пожертвовали не жизнью, а добрым именем. Ничего не поделаешь – такова война.

– Я считал, что жертвы войны – убитые воины и разрушенные города.

– Человеческое сердце – самая дорогая жертва, – ответила я, чувствуя полное изнеможение.

– Ты лишилась сил, защищая меня, – улыбнулся Парис. – Настоящий герой! Правду говорят, что женщины сражаются отчаяннее мужчин. К счастью, амазонки держат сторону Трои.

– Пора их уже позвать на помощь.

– Ты считаешь?

– Да, а то будет поздно.

– У меня нет таких полномочий. Это может сделать только Приам.