Читаем Эльф среди людей полностью

– Потому и стала воином, – кивнул Келегорм. Потом усмехнулся: – Не странно ли, что мы говорим о ней – живой, будто о погибшей?

Тем временем хор гремел:

…Не станет нас – и мир не обеднел.

Мы не стремимся умереть,

Но мы привыкли к слову смерть,

Страшнее оказаться не у дел!

– Мне стыдно, что я – неучтивый гость, – вздохнул Белег.

– Что случилось?

– Ничего, просто я никогда не смогу ответить на твое гостеприимство тем же.

– Не самая большая потеря в моей жизни, – дернул углом рта Неистовый. – Не переживай. Ерунда.

– Ерунда? Ненависть Элу к вам я бы не назвал ерундой.

– Ненавистью больше, ненавистью меньше, – отмахнулся Келегорм. – Что ж, я никогда не приеду в Дориат.

– Элу никогда не простит вам Альквалондэ, а вы никогда не признаете это своей виной…

– Виной, говоришь? – прищурился Неистовый. – Да, виной это я не считаю. Бедой, горем – но не виной. Послушай меня – и постарайся понять нас. Ты же не Элу Тингол.

И песня эхом отражалась от стен:

На моем клинке не прочитана вязь,

Перепуталась нить – только не порвалась.

На клинке узор из кровавых полос –

Три столетья с лишним, так повелось!

– Да, мы силой захватили корабли. И в этом было мало хорошего. Да, при этом мы убили или ранили многих тэлери. И это было еще хуже. Но ведь мы начали не с нападения – с просьбы. И корабли нам были нужны – для праведного дела.

– Можно ли мостить путь к правде – убийством? – глухо спросил перворожденный.

– На словах – конечно, нельзя, – пожал плечами Келегорм. – Но у нас не было выбора. Когда Ольвэ отказал нам – иначе мы уже не могли поступить. И тэлери – я хорошо понимаю их. Не согласившись отдать добром, они тем более не хотели отдавать, когда мы напали. Безумная беда, когда сочувствуешь убитым тобой…

– Не знал, что ты – так…

– Я вот что тебе скажу. Резня в Альквалондэ – ужасное преступление, за это было проклятие Мандоса, ненависть Тингола и тому подобное. Но ведь убито было не так уж много, и – только державшие оружие. Но нас за это все называют самыми злыми словами. А когда я со своей дружиной уничтожал орочьи поселения в этих горах – всех, до последнего младенца, не различая мужчин и женщин, воинов и нет – никто не осудил нас. А разница?

Келегорм засмеялся, не разжимая губ.

– Точнее, разница как раз есть! – зло добавил он.

– Но тэлери не сделали вам ничего дурного… – попытался возразить Белег.

– Вот тэлери-то нам дурное и сделали! они отказали в просьбе, хотя знали о нашем горе. А орки этих гор – они нам не навредили ничем. Не успели, не смогли. Да, от них натерпелись вы, синдары, но мы перебили этих тварей отнюдь не из мести за ваши тяготы.

Перворожденный молча покачал головой.

Келегорм решительно продолжал:

– Вот я и хочу сказать тебе: великий подвиг отличается от подлого убийства отнюдь не причиной битвы и не числом трупов. Он отличается только одним: судьями. Если судья скажет: убили моего друга или, упаси Эру, родича – убийца будет проклят во веки веков. Если судья скажет: убили моего врага – то убийцу назовут героем.

– Иногда мне страшно слушать тебя, – проговорил Белег. – Неужели для тебя нет разницы между убийством эльдара и убийством орка? Неужели ты утратил способность различать Свет и Тьму?

– Тьма была убийцей нашего короля, а Свет – причиной этого, – жестко ответил сын Феанора. – Так в чем разница между ними?

И словно подхватив последние слова лорда, аглонцы пели:

То ль богам войны молиться,

То ли войны проклинать,

Только длинной вереницей

Всё идет за ратью рать

Умирать.

Белег зажмурился, сжал кулаки и резко выдохнул:

– Ты ошибаешься. Ты лишь на словах утратил различие Тьмы и Света. Ты говоришь: для тебя нет разницы между эльдаром и орком – но на самом деле это не так. Говори что угодно – но ты бьешься против Тьмы и ради Света. Я сотни раз видел тебя в бою. Я знаю, кого ты выбираешь себе во враги.

– Не стану спорить с тобой, – примирительно улыбнулся тот, кого некогда звали Учтивым.


Белегу отчаянно не хотелось уезжать из Аглона. Перворожденный явственно ощущал: останься он здесь – ему удастся стать опорой Келегорму в его метаниях. Именно тут, в спокойной жизни крепости (насколько жизнь Аглона можно назвать спокойной), а не в бесконечных охотах, когда Неистовый топит в крови чудищ свою тоску и боль.

Но уезжать было надо.

…Они ехали шагом. Вдвоем. Был вечер, тучи пасмурного дня медленно расходились, и на западе разгоралось зарево. Синдар и нолдор, глядя на закат, видели совершенно разное. Для Келегорма алые просветы меж тучами были ранами – той незаживающей раной, которую в далеком Амане нанесли их народу; а зарево… Лосгар, вечно полыхающий Лосгар.

Перейти на страницу:

Все книги серии Холодные камни Арнора

Похожие книги