Эльф среди людей

Дорога резко пошла вверх. Вдоль нее прятались в зелени жилища многих эльдар, пришедших под защиту могучей крепости.

Обернувшись, Белег увидел долину, нисходящую на десятки лиг к югу, до самого Келона или даже дальше. Покатые гряды зеленых, серых и бледно-голубых холмов, тающих в мареве. Где-то серели косые струи дождя. Где-то, напротив, ярко выделялись солнечные пятна. От бескрайних просторов юга захватывало дух.

Слева синел массив Дортониона. Впереди и справа зоркий глаз эльдара мог различить белые снега Химринга.

– Но где же крепость?

– Она выше в горах. Нам по тропе, – показал Неистовый. – А если захочешь добраться на Химринг – по дороге. Но сам Морозный отсюда не виден; эти белые вершины – только предгорья.

– Ну и предгорья у вас…

Нолдор засмеялся:

– Мы родились и выросли на Туне. По сравнению с ней Аглон – пологие холмы, а Химринг – скальный отрог, не более.

– А как же снега? Сколь я знаю от Элу, в Амане снег только на Ойлоссэ.

– К снегам мы привыкли в Форменосе.

Отшумел пир в честь возвращения лорда, и двое друзей ушли бродить по аглонским горам.

Усевшись на горном склоне, Белег подолгу, не отрываясь, смотрел на бескрайние дали юга и островерхую красавицу-скалу на противоположном краю ущелья.

Неоглядный простор… тишина, только отчаянные кузнечики стрекочут в редких горных травах. И – покой, нисходящий в душу, покой, ничуть не похожий на светлую грезу Дориата. Спокойствие Аглона было сродни сну могучего зверя, дышащего мерно и ровно, усталого после долгой охоты – и в любой миг готового пробудиться и одним ударом лапы сокрушить обидчика.

Не безмятежность, а сила.

– Хорошо у тебя… – выдохнул Куталион.

– Ты никогда прежде не бывал здесь? – спросил Неистовый. – Я думал – вы прошли этими горами во время Великого Похода.

– Нет, наш путь был южнее. Мы избегали гор… из-за орков и не только. Но, даже если бы я и побывал здесь века назад – я не увидел бы этих гор такими. Они – очень ваши, очень нолдорские. Вы их любите, и они меняются вместе с вами. Разве ты этого не замечал?

– Пожалуй. Во всех горах мы ищем или Тирион, или Форменос. Не очертания городов – их дух.

– Да, я понимаю.

Келегорм неожиданно спросил:

– Хочешь, я покажу тебе Тирион?

Белег молча кивнул – и спустя мгновение они оба стремительно ушли в память Келегорма, подобно тому, как два пловца прыгают со скалы в море.

…Тихо журчала вода – то скатываясь по беломраморным ступеням, то собираясь в чаши, то низливаясь широким потоком, то тонкими струйками. Можно было долго-долго идти вдоль каскада вниз – от самого королевского дворца на Коре до зеленых склонов подножия Туны. Темнели сады, где круглый год цвели цветы, сменяя друг друга поочередно. Устремлялись вверх островерхие арки беседок молочно-белого, розового, серо-голубоватого камня. Точеные резные перила изображали переплетенные между собою листья и травы.

У Белега было ощущение, что его ведут по бесконечной лестнице вверх, вдоль каскада, туда, где в матовом свечении мрамора и блеске хрусталя высился дворец.

– Обернись, – сказал незримый спутник, в котором с трудом угадывался Келегорм. Юный мечтатель, так не похожий на неистового охотника.

Белег оборачивается. Перед ним – Благой Край, на сотни лиг. Это было… воплощенным счастьем, других слов перворожденный найти не мог. Земля, не ведающая усталости. Мир, которому не нужен отдых, потому что труд и творчество там – радость.

И надо всем царит ослепительно белый шпиль Ойлоссэ. А у его подножия – две светящиеся точки. Древа. Их видно отовсюду.