Эльф среди людей

Серебряный свет становится ярче, всё белое кажется серебристым, а лестницы снова ведут вверх, мимо садов и зданий, и на широкой мраморной скамье сидит он, в длинных серебристых одеждах… или они просто белые? Его длинные черные волосы не перехвачены ничем – Королю не пристало носить простой обруч, а корону он надевает лишь изредка. Он приветливо наклоняет голову, и…

…Чернота. Ледяные скалы вонзаются в черное небо, словно зубья. Безжалостный блеск звезд.

Силуэт: мрак чернее самой тьмы.

И – гневный крик Короля:

– Не смейте! Он мой!

Они оба очнулись. Аглон, вечер. Кузнечики трещат.

Белег молчал, закусив губу. Келегорм смахнул что-то со щеки… мошка, наверное.

– Прости. Как ни подумаю о нем – всегда вспоминаю.

Перворожденный не ответил.

Нолдор взял его за плечи:

– Прости. Хотел показать тебе Тирион, а вышло…

– Нет-нет, – Белег уже овладел собой. – Ты ни в чем не виноват. Н-не за что простить прощения. Я… я всегда уважал его, хотя… хотя наши пути были различны.

Синдар прошелся, стряхивая пережитой ужас.

– Послушай, Келегорм. Я должен чем-то отдарить тебя. Что ты хотел бы увидеть? Скажи.

Тот пожал плечами:

– Не знаю. Впрочем… я не спрошу тебя ни о землях, ни о временах, ни об эльдарах – покажи мне то, что ты любишь так сильно, как я люблю навек оставленный нами Тирион.

– Нет ничего проще. Гляди.

…Серебристый туман Завесы. Для дориатца это не морок, а череда светлых видений: призрачные лица, деревья, аркады… Шелест листвы – уже реальной, зеленой. Буки и клены, могучие дубы и стройные ясени, серебристые осины и белоствольные березы. Дорога идет берегом Эсгалдуина, ивы склонились над рекой и полощут в ней свои косы.

Вдали высятся исполинские деревья. «Меллорны», – догадывается Келегорм, хотя он никогда прежде не видел их в Белерианде.

И вот перед ними… холм, поросший лесом? замок? Где кончается скала, увитая плющом, и начинается рукотворная стена? Где зелень растет сама, а где ее искусно направили умелые руки? Здесь нет резьбы, нет орнаментов, без которых не мыслит красоты нолдоры, – здесь лишь рисунок природных линий, но он ярче и выразительнее естественного.

И еще – влажная тишина, иначе не назовешь. Сон и дремота. Лориэн… но не мир видений, а дивная греза наяву. Греза о том, что в мире нет войн и убийств, нет ненависти и вражды, нет ярости и гнева, а есть лишь счастье и покой, покой, поко…

– Я чуть не уснул в твоем Дориате, – беззлобно усмехается Келегорм. – Сразу видно, что тут королева – майэ Ирмо. Хотя ваша идея сделать лес естественнее самой природы мне понравилась. Надо будет братьям рассказать… Но вот чего я не пойму: как ты живешь в этом сонном царстве?

– Как живу? – улыбается Белег. – Вот, смотри, как я живу.

…На развилке ветвей листва была гораздо гуще. По нижним веткам можно было легко взобраться – будто по лестнице, а дальше ты оказывался в листве… то есть в отверстии в полу.

Пол был сплетен из веток. Из живых, зеленых веток. Стены и потолок – из них же. Идешь по этому странному дому, и ноги по щиколотку утопают в зеленых побегах. Стены тоже густо поросли живым ковром.