Эльф среди людей

Только холод стал слабее. А потом – еще. Стало возможно пошевелиться, согреть себя своим теплом. Хотя бы немного.

Скулила раненая тварь.

Холод отпускал и разум, и Дуилин понимал, что к нему спешат на помощь, что очень скоро эта нежить будет убита – насовсем, а его вытащат, надо просто держаться и ждать, а Келегорм нестрашный… то есть, он очень страшный, но – для врага, кем бы… чем бы он? оно? ни было, надо держаться взглядом за Железного лорда, как на Карадрасе держался за скалы, потому что всё снова обойдется, придут и спасут, всё кончится хорошо, иначе и быть не может, и уже совсем, ну почти совсем не холодно.

Как серебряный луч, ворвался в пещеру Кархид, взмахнул мечом…

…незримый удар был таков, что с потолка посыпались камни, а через несколько мгновений в глубине что-то обвалилось. Сила смерти, которая шла через тварь, исчезла.

Прахом рассыпалась нежить.

Исчез и призрак нолдора.

Перворожденный подхватил Дуилина на руки и, пригибаясь, поспешил к выходу так быстро, как только позволял узкий проход.

Келегорм опирался на лук, сжимая его до белизны пальцев. И пусть даже в Незримом мире призрак виден не слишком, но – все воины понимают, какими становятся пальцы, когда они так сжаты.

Когда командир после боя остается стоять, и только сведенные пальцы выдают его.

Он говорил спокойно, но чуть медленнее, чем обычно:

– Вы помните Войну Гнева. Вы помните победу ваниар, ответивших спокойствием на ярость. Но тогда силы всё-таки столкнулись, и это погубило Белерианд. Здесь мы не можем допустить этого. Но нам проще – здесь нет врага. Этот камень – не живое существо, он просто полон силой назгулов. Вы знаете, что делать с ним. Вы знаете, как его уничтожить. Я сделал свое дело – идите и сделайте свое.

Синдары, коротко кивнув, исчезали. Лишь Брондор задержался:

– Железный лорд, тебе…

– Мне. Ни один. Из вас. Не. Поможет.

Хэлгон, стоящий за плечом Келегорма, кивнул.

Но Брондор хмурился и не уходил.

– Огонь. Туманом. Не. Разжигают.

Синдар это понимал, и всё же не мог заставить себя бросить того, кто… что? живой был бы ранен, а что бывает с призраками?

– У-би-рай-ся..! – процедил Хэлгон беззвучно, одними губами.

Брондор не мог его слышать, но выражение лица следопыта было красноречивее доводов его лорда.

Холод? Конечно.

Тихая прохлада вечеров ранней осени. Шепчутся травы, давно смолкли птицы, и паутина в глубине леса еще тяжела в ожерелье недавнего дождя.

И прядет свою нить туман, и ткет, и ткет свое полотно, словно бесчисленные помощницы Вайрэ вздумали покинуть Валинор и придти в Смертные земли, чтобы каждому соткать ткань его судьбы, и сшить из того полотна рубашку, и пусть носит на себе свою судьбу, чтобы не свернуть и не уклониться, чтобы родиться – в свой час, встретить любовь – в свой час, познать горе – в свой час и принять смерть – в свой час. Ибо нет в мире беды горшей, чем разойтись со своей судьбой. Со своей любовью. Со своей потерей. Со своей смертью.

Бедою из бед назовем смерть до срока, но еще большей бедою ­– упустить свой час. Как конь обезумевший, помчится такая жизнь, калеча и губя всё вокруг, пока не сокрушит сама себя.

И туман примет ее в свои милосердные руки, и поднимет Вайрэ обрывки своих гобеленов, изодранных дерзким, и соединит их в новый, скрыв под светлым и мягким узором раны разрывов, словно и не было тех ран, ибо придет за жизнью смерть, а за смертью жизнь, и вечно стучать челноку, и вечно сплетаться нитям, и пусть за покоем идет ярость, но и за яростью идет покой, и как бы ни спор был челнок в руках Ткачихи, но придет пора и ему замереть, ибо – выткан узор и приходит работе конец…

…самый обыкновенный камень. Большой осколок породы, скатившийся вниз, когда строили крепости. Не теплее и не холоднее любого придорожного валуна.

И сейчас, и когда-либо в грядущем.

– Почему вдруг Вайрэ? – спросил Галадорн у Нимдина. – Никогда не слышал от тебя ничего подобного. Тебе владычица Мелиан рассказывала о ней?

Нимдин покачал головой:

– Не она. Хэлгон думает о ней последние дни. А он ее видел… и мысли не прячет.

Они непроизвольно обернулись туда, где оставили нолдора.

Тот сидел неподвижно возле одной из стен. Казалось, что-то лежит у него на коленях, – но даже эльфийский взор не мог увидеть ничего. Это понятно – у Келегорма нет сил удерживаться в Явном мире.

Что бывает с призраками, получившими удар того, кто дважды мертв?

Им ли не знать, что убить мертвого – можно.

Да нет, выберется. Он упрямый, не может не выбраться.

И его ручной дракон – упрямый. За волосы лорда вытащит. Не хочется думать, откуда, но вытащит.

Сколько времени прошло? Всё началось в полдень, сейчас смеркается.

Вечер того же дня? Хорошо бы – того же.

Галадорн, Рининд, Нимдин, не сговариваясь, обернулись к Кархиду: пока Железный лорд не очнется, командуешь ты.

– Будем ждать, – отвечал он на их молчание. – Хеледир, Аэллим, возьмите с собой кого-нибудь и быстрее за поклажей. Арфы в этот поход мы взяли не зря… нам здесь теперь долго петь.

– Ты уверен, что это им поможет? – кивнул Галадорн в сторону Хэлгона.