Эльф среди людей

– Откройся… – выдохнул Келегорм. – Боишься… увижу твои мысли? Нет… не стал бы… будь и силы… Сам… смотри, что хочешь… мне всё равно…

Синдар осторожно коснулся ладонью его ладони, железные пальцы нолдора с неожиданной силой сомкнулись на ней – и в следующее мгновение Эредину показалось, что он очутился в посреди урагана.

Не было ни опоры, ни направления, было лишь стремление – бешеное, неукротимое, само себе и конь, и всадник, и цель, и средство, и в этом яростном водовороте неслись, подхваченные им, какие-то лица – по одиночке и во множестве, эльфийские, людские, орочьи… промелькнула морда белого пса, и это было единственное, что Эредин смог разглядеть и понять… горы, леса, огонь, горы… он мог увидеть всё и не мог разглядеть ничего, это было по силам лишь тому, кто сам был таким же ураганом, кто мог мчаться так же бешено или хотя бы не слишком отставая.

Эредин чувствовал, что его сминает и затягивает, и было не вырваться, но не потому, что пальцы нолдора держали крепко, – какие тут пальцы, в Незримом мире, где нет тел?! – а потому, что нельзя, потому что надо ему помочь, каким бы он ни был, потому что прав Нимдин – это надо сделать не ради его, а ради себя, ради тех, кто погиб из-за него, ради тех, кого этот смерч смёл в смерть. Но себя он смести не даст!

Единственной опорой, которую мог найти Эредин, был он сам. И он стал думать о том, что было ему так дорого: о Лориэне, о его светлых лесных залах, о том, как прекрасен восход с высокого талана, о том, как он рад был, когда Кархид позвал его в свой отряд – охранять границы… Пусть этот нолдор увидит: можно быть воином и не ища битв, просто быть на страже любимого края, и можно любить не ярость, а тишину, не битву, а покой… покой…

Под утро синдары заслышали топот копыт: с востока мчался всадник. В предрассветной чуткой тишине даже росные травы не могли заглушить топот копыт. Тем паче от эльфийского слуха.

Скоро вдали стала видна белая точка.

Кархид спустился к дороге, готовясь встречать Глорфиндэля.

Тот соскочил с коня, взглядом поискал, кому бы отдать поводить его, – подбежал Аэллим, понятливо взялся за кожаный ремешок на шее красавца-скакуна; ваниар понял, что всё в порядке, и тут же перестал думать об обоих.

– Лорд Глорфиндэль.

Тот отвечал поклоном, но вместо приветствия спросил почти тоном приказа:

– Где Келегорм? Где Хэлгон?

– Хэлгон там, – кивнул синдар в сторону стен. – А Келегорм…

Он замолчал, стиснув губы.

Он всего лишь искал подходящие слова. Но ваниар истолковал его молчание иначе.

– Нет… – язык вдруг сделался непослушным. – Не может быть…

– Нет, нет! – поспешил успокоить его Кархид. – Он жив. То есть…

– Ясно, – с облегчением выдохнул Глорфиндэль. – Будем говорить «ранен». Серьезно?

– Ты разбираешься в ранах призраков?

– Нет.

– Я тоже.

– Что у вас здесь произошло? С кем вы бились?! В Ривенделле было слышно!

– Мы не бились. Мы бьемся. Слушай.

Он замолчал, и ваниар различил тихую песнь вдалеке. А если совсем чутко вслушаться, то и не одну… Звуки скользили, едва касаясь явного мира: так летом пух чертополоха скользит по травам, и если дотронется до твоей щеки, то заметишь ли? было? не было? а он летит уже дальше, светлая мягкая звездочка…

– Давно не слышал я звуков такого боя, – медленно проговорил Глорфиндэль.

– Келегорм мудро напомнил нам Войну Гнева и войско ваниар.

– Мне рассказывали о том.

Они замолчали. Первая эпоха не отпускала, хоть и давно нет Белерианда.

Надо было вернуться в настоящее.

– И кто же враг?

– Не знаю, – отвечал синдар. – Важно ли это?

Глорфиндэль удивленно приподнял бровь.

Кархид отвечал:

– Если в тебя вонзится стрела, что будет заботить тебя: что за орк ее выпустил, откуда он, что у него был за лук… – или ты всё же вытащишь стрелу и перевяжешь рану?

– Сначала – да, но…

– Очнется Железный лорд, будет «но».

К рассвету Хэлгон и Эредин, прежде неподвижнее камней, зашевелились. Эредин почти сразу повалился в траву, ему влили в горло несколько глотков мирувора, укрыли плащами и оставили спать. Следопыт открыл глаза, попытался встать, но не смог, словно был человеком, у которого затекли ноги.

«Спать!» – приказал Келегорм, появляясь рядом с ним.

Синдары, кто был здесь, стремительно встали ему навстречу, и Кархид спросил за всех:

– Как ты?

«Как? – Неистовый чуть усмехнулся. – Во всяком случае, жить не буду».

Люди бы встретили такой ответ дружным хохотом, синдарам столь бурные чувства были не свойственны, но и они улыбнулись.

– Шутишь. Стало быть, хорошо.

«Что здесь без меня? Что с тем камнем?»

– Уже ничего. И с тремя другими – тоже.

«Сами нашли? Сколько?»

– Полдюжины. Слышишь? – (Келегорм кивнул) – Это остальные три. Но мы еще не искали всерьез. А сколько их?

«Я знаю дюжины полторы. Но я тоже еще не искал всерьез».

Он обвел горизонт глазами:

«Я не предполагал, что наш главный враг – отнюдь не эти несчастные тва… Глорфиндэль?! Ты как здесь?»

При имени друга почти заснувший было Хэлгон поднял голову и спросил непослушным языком:

– Что, от нашего эха у вас витражи посыпались?

– Не посыпались, но эхо было громким. Келегорм, я рад тебя видеть.