Эльф среди людей

Они столкнутся – как черные скалы и белопенные волны. Как грозовые тучи и снежные вершины. Столкнутся – и погребут под собой селения на морском берегу и горных склонах, корабли на волнах и путников на горных тропах. Они не смогут уничтожить друг друга, но разрушат всё, что затронет их схватка.

Дуилина это просто расплющит, как валуном.

– Стойте!! – закричал Келегорм, вкладывая в этот крик всю властность, которая у него была при жизни, всю волю, которая у него была после смерти, всю ярость, которая была и которая будет… неважно. Остановить!

Произошло чудо: он успел. Они остановились.

И мертвый ринулся против Хлада Смерти.

Он знал, что ему не одолеть эту силу, но это было и ненужно, нужно – задержать и продержаться, пока Кархид добежит…

Он просто открылся ей.

Гордость. Выше самых могучих горных пиков и сияющая ярче их снегов. Сознание того, что ты – много больше, чем человек. Не страх смерти, нет – просто срок жизни людей слишком короток, чтобы ты успел воплотить всё, что хочешь, достичь всего, к чему стремишься. Не убежать от смерти, нет – а взять жизнь за горло, поставить ее на колени и сказать «Ты моя!»

Больше всего на свете любить Жизнь!

Больше всего на свете любить жизнь… и дать ее людям. Лучшим из людей. Келебримбор, я понимаю, почему ты помогал делать эти Кольца…

Не признавать над собой ни чьих законов. Преступление против воли Эру? Что ж! Пусть поразит нас, если он всемогущ. Ударит молнией, расколет твердь под ногами… что там еще? Не спешит? Нас ждет кара в грядущем? Вот и отлично, а пока у нас есть Настоящее. Не первый век. Не первую тысячу лет. Мы свершили многое и свершим еще больше.

Н-да, и «деяния наши войдут в песни». Войдут, и не раз войдут…

Нас называют Рабами Кольца? Глупцы, судящие других по своим трусливым душонкам. Им никогда не понять истинной преданности. Не понять безмерной благодарности и восторга перед тем, кто настолько искусен, что помог нам выбраться из оков серой обыденности и паутины смерти. Не понять, что подчиняют лишь слабого, а сильный способен сам вложить свою судьбу в сильнейшие из рук и сказать…

… «мы – стрелы в твоем колчане», как это говорил Хэлгон. И как мы повторяли Клятву, ни на миг не задумавшись о смысле ее слов.

И в этом – наша свобода! Свобода тех, кто истинно силен и сокрушит всё, что встанет на нашем пути. Свобода подлинных хозяев этого мира.

А есть другая свобода. Свобода сказать «нет» – только не Валарам, не Эру, не устоям мира. Сказать «нет» – себе.

Есть запреты, через которые я не переступлю.

Не потому, что проклянут или покарают. Не потому, что боюсь расплаты. Я сам себе судья и сам себе противник.

И я говорю себе – нет.

Не пить силы из этого мира. Не подчинять его себе, побеждая тех, кто заведомо слабее. Велика доблесть – одолеть толпу слабых! Не хватит смелости выйти на бой с достойным противником – с самим собой?!

Дуилин медленно отполз в сторону. В нескольких шагах корчилась нежить, но не было сил поднять меч и нанести удар.

Ужас отступил, но холод заставлял тело цепенеть и сознание – гаснуть.

Синдар всеми силами сопротивлялся этому, но даже на то, чтобы не сомкнулись веки, у него сейчас уходило больше сил, чем на что-либо в многовековой жизни. И всё же он заставлял глаза смотреть.

И увидел призрак… Аранга? Нет, никаких вежливых новых прозвищ – сейчас это был Келегорм.

Именно таким он и представал в рассказах уцелевших в Дориате. Жуткий, могучий и непомерно гордый.