Эльф среди людей

– Твоих, Белег, твоих. Твоих желаниях победить любой ценой. Это истинно по-нолдорски.

Видение одиннадцатое. Снова Химлад

Воевали, умирали,

Кровью плавили песок.

Но судьбу переиграли…

Земля, ставшая роднее родной, – держит.

Он бродит по Химладу, не в силах уйти отсюда. Впрочем, он и не хотел бы уходить.

Где его братья – что живые, что мертвые – он не знает. Не у кого спросить, да и… не всё ли равно теперь? Будь их целью взятие Дориата – они бы праздновали победу, а так – для живых эта битва стала горшим из поражений, а для мертвых… не всё ли равно мертвым?

Он бродит по Химладу – не лорд, не вождь, не командир. Предатель? братоубийца? что там еще? – это слова для живых. Он просто тень.

Одинокая тень.

Он не встречает своих павших дружинников. Может быть, они ушли в Мандос. Может быть – остались с живыми. Может быть – тоже здесь, но не хотят встречаться с былым предводителем. Неважно.

Уже неважно.

Он видит лишь одного – издалека. Не дружинника – друга.

То есть, конечно, никак не друга. Вот, в очередной раз отвернулся; сделал вид, что не замечает; прочь пошел…

– Прочь бежишь, а, Белег? Не хочешь смотреть в глаза тому, кого убил?

– Я не убивал тебя, сын Феанора!

– Да-а, конечно. Меня убил Диор, а то, что я отвлекся в бою, было чистой случайностью.

– Это была именно случайность.

– Не понимаю тебя. Ты хотел меня убить, ты достиг этой цели, так зачем сейчас отрицать это?

– Я хотел убить тебя, да! Но отвлекать в бою, выходить двоим на одного – всё это, сколь я понимаю, по нраву тебе, но – не мне!

– Да не шуми так. Всё равно кроме меня слышать некому… Так говоришь – ты ничего не делал, чтобы я увидел тебя?

– Да!

– Ну что ты кричишь… Оба уже мертвы, а ссоримся как дети.

– Мне не о чем говорить с тобой.

– Зато мне есть о чем. Я хочу понять, что тогда произошло. Если ты действительно ничего не делал для того, чтобы я увидел тебя, то что это было? Почему я? Почему во время боя?

– Потому что есть на свете справедливость.

– Ты хочешь сказать, что Эру больше нечем заняться, как только отвлекать меня во время поединка?

– Не смей так говорить!

Былые друзья. Былые враги. Они бродят тенями по стылым равнинам Химлада. Им – хлад… Химлад… разлад…

Теперь, после Нирнаэт и разорения Дориата, здесь всегда холодно, снег тает лишь в конце весны, да и лето коротко. Но мерзнуть уже некому – волки воют на руинах Аглона, опустел Нан-Эльмот после гибели Эола, не осталось синдар и нандор в Химладе, и только белки скачут по некогда прекрасным лесам Дориата. Кто-то из эльдар бежал в Оссирианд, другие – в Арверниэн.

Бежать прочь из этих земель – это всё, что осталось эльдарам. Оставить родные края холоду и теням убитых. И теням убийц.

– Да, тебе не о чем со мной разговаривать, я помню, но – я давно хотел спросить тебя. Тогда, в Нарготронде, ты сказал…

Мертвый Белег невольно останавливается.

– …сказал, что не допустишь моей свадьбы. Сейчас уже всё равно, так скажи: что в произошедшем потом было сделано тобой? Вряд ли ты уговорил Хуана…

– Тебе не понять, н-нолдо!

Мертвый Келегорм смеется, запрокидывая голову:

– Сколько ненависти в этом «н-нолдо»! Можно долго перечислять: негодяй, предатель, убийца… а можно вот так сказать «н-нолдо» – и всё ясно. Но всё же – попробуй объяснить мне. Прошу тебя.