Эльфийский цветок

– О, господин ректор! – Крикнул он так, чтобы его услышал гном. – А я вот тут стою и слушаю плеск волн. Наверное, вы разводите тут ондатр? Хотя ваша заместительница госпожа Симитэль обещала отдать подвал под лаборатории.

– Крыс хватает и сухопутных. – Ответил господин Ригон. – Но иногда им тоже приходится заниматься успокаивающим психику плаванием. Скажи, мальчик… разве тебе не понравились твои комнаты или аудитория? А ваша совместная работа с Виринисом вообще выше всяческих похвал. Так скажи мне, чего тебе не хватало? Зачем ты полез не в свое дело?

– Я бы не полез. – Пожал плечами Рин. – Если бы меня сразу предупредили, а не уговаривали остаться погостить еще немножко. Если бы не ваши комплименты нашим с Лирхо способностям и обещания, я ушел бы сам на следующий же день. Так зачем весь этот балаган? Кто вам нужен: Лирхо Виринис или я?

– Ты. Но жертвенник еще не готов. Поэтому посиди-ка тут. Крысам тоже бывает скучно. И еще: не пытайся сбежать: я чувствую каждую жилку, каждый отваливающийся сучок гнилой доски этого дома. Если не шагнешь внутрь сам, я тебя туда впихну. Будет больно, холодно и мокро.

– Я сам. – Согласился эльф и шагнул внутрь. Дверь за ним захлопнулась.

– Вот попал, как кур в ощип! – Громко зевнул Рин.

За углом раздался едкий смех гнома.

– А я хотел тебя предупредить! Но ты, мальчишка, не зная броду, в первый же день бросился на войну с несправедливостью! Какой дурачок! Боги! Если хозяина устраивает погром, еще не значит, что в доме были посторонние. Вот она, молодость! Шашки наголо и вперед, на дракона! Только оказалось, что это – фантом, прикрывающий яму с кольями. Охота на охотника.

– Заткнись. – Рин подошел к гному и развязал его. – Катись ко всем бесам. Наверняка, знаешь норку, как отсюда выбраться.

– Забыл, что сказал хозяин? Он нас слушает. И знает, где мы находимся. А норок, несмотря на всю эту показуху, тут нет.

– Ах, вот как? Безумно интересно. Тогда будь добр, захлопни свой рот и не приставай ко мне со всякой дурью. Дай достойно приготовиться к смерти. Слышал, что меня должны принести в жертву? С Симитэлью в роли Фемиды. Без весов и повязки, но с карающим мечом. Кого же в этом спектакле будет играть Ригон? Наверняка, Судьбу. Если исходить из его достижений в магии, он пытается творить ее сам. Но она – женщина. И весьма разборчива в подборе артистов. Значит, Лирра был моими цепями… И ведь знал, что не стоит привязываться к еще одному глупому дейрину… Кем он был в вашей команде? Псом, загоняющим добычу? Или слепым орудием? Хотя, не важно. Важен результат всей этой странной возни. Интересно, почему из меня постоянно пытаются сделать жертву? Гном, ты не в курсе? Тобой тоже играли вслепую и поймали, как Лирхо или Симитэль? Чего молчишь? Язык проглотил?

– Умничаешь?

– Рассуждаю.

– Значит, выбраться даже не попробуешь?

– Нет. Давай помолчим.

Просканировав помещение, Рин нашел место повыше и посуше. Забравшись туда с ногами, он накрылся плащом, а сверху – защитой. Вдруг гному захотелось бы размяться, подбрасывая в его сторону тяжелые предметы?

Оставаясь телом на одном месте, он внимательно скользил вдоль плетений защиты взглядом мага. Вроде они были не сложными, прямо-таки напрашиваясь на взлом. Но, уже зная хитрость и коварство мэтра Ригона, эльфу совсем не хотелось к ним соваться. И тогда он обратил свои помыслы к внутреннему пространству комплекса. Здесь защита должна быть обычной, ведь путь на свободу был отрезан.

– Славный дом! Когда-то ты был красивым… – Начал говорить Рин, сжимая в кулаки замерзшие руки. – Тут, в подвале, было чисто и тепло. Чуть дальше того места, где я сижу, хранились зимние запасы овощей. А еще дальше, в том конце крыла, была дверка в подсобку, где лежал уголь, которым топили печи. О, как жарко он пылал, нагревая воду в трубах! Полы везде были теплыми. На каменных стенах висели ковры, а полы были хорошенько прокрашены и застланы шкурами. Помнишь эти времена, дом?

Разговаривая, Рин тянулся сознанием к единственному месту, с помощью которого можно было выбраться на волю, не делая из себя преступника. Ведь он, несмотря на защиту ректора, мог обрушить на Семинарию молнии. Мог поджечь даже мокрое помещение магией изначального огня, живущего в его теле после открытия плана сумеречных. Но в помещении находились ни в чем не повинные дети. Которые сгорели бы при его попытке выбраться на свободу. И ему, подобно преступнику, а не жертве, пришлось бы всю жизнь скрываться от гнева Конвентуса. Интересно, Боги выслушали бы перед казнью обстоятельства дела? Скорее всего, нет. Если они не стали слушать Сайхо с его рассказами о цветке, кто поверит ничтожному эльфу, по вине которого погиб Олерин?

Ручейки сознания Рина медленно проникали в побитые жизнью стены дома. И он пропускал их, не видя ничего угрожающего своему Хозяину. Как же тяжело удерживать внимание во многих местах одновременно, не делая акцента на главном! Вот его спальня, а за столиком – корзина. Надо же, Керрайюс снова положил в нее молоко и сыр! Как же попросить его о помощи? Сделать так, чтобы он все понял?