Эльфы средней полосы

Старик, уже готовый выкрикнуть заклинания «Столбняк», вдруг понял, что оно не сработает. Никакой манны в воздухе не было, вся манна была в этих крепких стеблях, сжимавших его тело, сдавивших грудь так сильно, что не вздохнуть. И до посоха не дотянуться.

– Я маг странствий Лонир, – едва смог проскрипеть старик.

Рядом с «глазами» появились новые стебли с бутонами. Нет, ушей в бутонах не было, только какие-то тонкие мембраны.

– Лонир, королевский маг великого похода! – уточнил старик прямо в одну из мембран. – Меня еще называют Лонгокруз.

Страшные объятия ослабили давление, но пока не отпускали. Один глаз подлетел прямо к лицу старика, смотреть в него было жутковато, но маг этот взгляд выдержал.

«Да, я помню тебя», – пророкотало из камина с клубами дыма.

Толстые стебли бережно опустили мага с драконом на пол и быстро поднялись к потолочным балкам, лишь «глаза» и «уши» на тонких стебельках продолжали висеть рядом.

– Могу предположить, что я беседую со светлым магом ДэОрианом Антом? – сказал старик, переведя дух. Жестом подозвал к себе мальчика, оглядел со всех сторон – цел ли?

– Скорее, с его новой сущностью, – последовал ответ из камина.

Глава 5. БЕСЕДА С СУЩНОСТЬЮ

Беседовать с Дорианом было непросто. Не сразу вот так привыкнешь, что твой собеседник – это дюжина глаз и столько же ушей, висящих на гибких стеблях прямо в воздухе, а голос раздается прямо из камина. Если быть точнее, то глаза и уши, это лишь органы, а собеседник – собственно сам дом и окружающая усадьба. И говорит он посредством хитрого устройства из больших и малых мехов, а также колокольчиков и медных мембран, устроенных в каминном дымоходе. А Дориан продолжал говорить без передышки, словно измученный жаждой путник набрел в пустыне на оазис с чистым источником, и теперь никак не может напиться:

– Год плена у Чистых эльфов – это, поверьте мне, достаточный срок, чтобы измениться. Пусть не внешне, но внутренне. Каждый день узнавать новое, познавать глубинные мудрости, которым не одна тысяча лет. Все важное здесь: богатство, власть, знатное происхождение там казалось ничтожным, не имеющим никакого смысла. И в тоже время любая мелочь: набухшая почка на ветке вербы, слабый росток ржи под весенним снегом представлялись событием почти вселенским. Трудно понять, да? Порою мне казалось, что я схожу с ума, и тут же представлялось, что это не сумасшествие, а гениальное озарение. Полное понимание сущности всего сущего! Потом наоборот, приходила гениальная догадка, что я просто схожу с ума, и все происходящее вокруг – лишь видения в воспаленном мозгу личинки, заключенной в кокон. Они, Чистые, меня вовремя остановили. Они объяснили, что я – человек, и остаюсь человеком. Что мне нужно есть, пить, укрывать свое тело от холода, гадить в конце концов! Ибо я -- человек, и в том моя природа. Тогда я попросил Чистых изменить мою природу. Но они отказали. Человеку не дано менять свою природу, ему не доступна метаморфоза мерзкой гусеницы в прекрасную бабочку. Но если надоело быть гусеницей, если хочется порхать, как бабочка, пусть день, пусть всего один час…

Из камина тяжело вздохнуло.

– Весной Чистые меня отослали. Я просил, я умолял их оставить меня, но они были тверды. Они даже не стали отнимать у меня память. Они велели мне возвращаться в свой мир, и быть тем, что я есть.

– Но ты решил иначе? – предположил старик, переходя с высокого стиля общения на простой разговорный. Дружеское «ты» в разговоре как-то более сближает, позволяя говорить о вещах сокровенных. – И решил переродиться?

– Как видишь, – выдохнул камин с легким облачком дыма. – Я решил изменить себя сам. Сначала я попытался вспомнить все, что прочитал там, Кодекс, все свитки мудрости. Да, они были написаны не для людей – для эльфов, но все мы дети матери природы, а в братьях всегда найдется общее. В свитках было подробно описано, как возродить для новой жизни эльфа, похороненного в сосновом лесу, как поменять старое, дряхлое тело – на молодое. Но о метаморфозе смертного не было ни слова, разве что ведьмины заклинания, нечестные и опасные. Я много думал, много рылся в памяти и вот, наконец, вспомнил «Сок лозы» из южного эпоса. Ты помнишь его, коллега? Как же там было…

«Как гроздь наполнена блаженством,

Светилу листья подставляю,

И соки с корневищ качая,

Себя вершиной ощущаю»…

Тоненьким голосом, почти свистом прозвучало из камина, видимо, маг применил самый малый мех и самую тонкую мембрану.

«Вершиной сущего в природе,

Где все гармонии подвластно,

Я виноградом называюсь,

Во мне с рожденья все прекрасно!», -- добавил Лонир окончание стиха.