Эльфы средней полосы

Смотрит маг на деревенских, смотрит на старосту. Чешет в затылке староста, молчат деревенские. И вдруг одна баба закричала, что мельник совсем обнаглел. И так по мешку с дюжины имеет, и все ему мало. Яйца ему еще подавай! Рыбу! Крохобор! Вон как морду раскормил. За нею и остальные бабы орать стали, как только мельника не обзывают. Поднял руку маг, когда все стихли, спросил мельника, а чем деревенские обещание свое подкрепили? Пожал плечами мельник: «… как обычно – огнем и водой клялись».

– Так тому и быть, – сказал маг, берясь за посох. – Пусть стихии вас и рассудят.

Сначала дымком потянуло. Глядь, солома у дома гончара огнем занялась, вся, что он на кирпичи приготовил. У бабы, той самой, что первая мельника крохобором обозвала, волосы на голове вспыхнули, едва затушили. И у дома ближайшего огоньки по соломенной крыше побежали. Засуетились все вокруг, но спокоен маг, знает, что большого пожара не будет. Ветерок быстро нагнал тучки, и пошел дождь, сначала закрапал, а потом все сильнее.

– Вот что, любезные, – сказал маг. – Клятвы свои исполнять нужно. Или не клясться вовсе. А теперь, пока вы все свои долги не отдадите, будет идти дождь. Прощайте, мне пора, и пришлите в дом господина Дориана печника.

***

Дождь стучал по крыше, а огонь весело плясал в новом очаге, поджаривая бок молодого поросенка. По дому разливались аппетитные запахи и уютное тепло. Дракон дремал под лавкой, иногда принюхиваясь к ароматам. Господин печник уже пришел в себя и убыл совершенно обалдевший. Очень его удивили глаза на чердаке, куда он лазил устраивать вытяжную трубу. Пришлось немного потереть ему память и щедро наградить за работу.

Маг сидел в кресле, перебирая принесенные из Аррохона свитки. Большинство, едва проглядев, бросал на пол, лишь некоторые отложил, перечитал, но и ими остался недоволен. Записки о Великом походе – времени свершений и подвигов! А написана такая чушь, глупости, бахвальство. И очень много врак. Из кипы свитков маг выбрал три, остальные отдал мальчику счищать текст. Чистый пергамент нынче дорог, куда дороже исписанного.

Дориан с мнением мага был совершенно согласен, и по поводу исписанного пергамента, и по поводу Великого похода. Он иногда заглядывал в брошенные на пол свитки и обескураженно хлопал бутонами, заменившими ресницы. Но не забывал при этом гибкими стеблями подкладывать в очаг дрова и переворачивать мясо на вертеле. Один длинный стебель протянул через всю комнату, чтобы мальчику было удобнее развешивать на нем отмытые от чернил листы.

После сытного ужина маг с разрешения хозяина присел за стол и снова взял странички с изображением растений из кодекса. Достал из сумы увеличительное стекло чтобы разглядеть одно любопытное соцветие.

– Так что скажете, дорогой друг Дориан, по поводу Эльфийского кодекса? Не удивляет вас, что эльфы так легко расстаются с тайной, которую так тщательно сохраняли веками? Ведь до этого любой, коснувшийся тайн Кодекса, неизбежно умирал. А вас они отпустили живым, да еще с сохраненной памятью.

Из камина долго не отвечало, словно маг обдумывал ответ.

– Я думаю, главных тайн они не открыли и не откроют. Особо это касается тайны бессмертия. Что касается перерождения... ну, превратится десяток смертных в сорняки типа меня. Что от этого изменится?

– Но, коллега, зачем же так сразу – сорняки. Вы – благородное растение, возможно, следующей осенью вы даже дадите гроздья, и я выпью вашего вина…

– Да, и даже сможете меня удобрить естественным способом! – расхохоталось из камина.

Огонь в очаге давно погас, мальчик спал, свернувшись калачиком на лавке, дракон чуть похрапывал на коврике, а маги продолжали беседовать. И дождь продолжал стучать по крыше, напоминая жителям деревни об их долгах.

***

Маг проснулся поздно. Дождь закончился, в окошко заглядывали солнечные лучики. Вот и славно, будем считать, что все долги возвращены, подумал старик. И что мельник будет делать с такой кучей яиц сразу? А с рыбой?

Вымытый пергамент за ночь высох, некоторые листы мальчику пришлось почистить ножом. Теперь выровнять, зажав меж двумя досками и хоть снова на продажу. Но мальчика что-то не видно, где же он? Старик открыл дверь и вышел во двор. И сразу остановился. Огромная серая волчица стояла у ворот. А вот и мальчик нашелся, он сидел на крыше амбара и с ужасом смотрел на зверя. Видимо, только на крыше от него и спасся. Старик сказал: «Извините!», с трудно ожидаемым для его лет проворством отпрыгнул обратно в дом и крепко затворил за собой дверь. Перевел дух, подошел к камину и поинтересовался у хозяина, как он считает, насколько его жена уже наказана? Услышал ответ, вооружился посохом, взял с лавки старый плед и снова подошел к двери.