Ели халву, да горько во рту

– Он узнал не то, что было на самом деле! Между мной и Борей не было того, что измыслил этот человек. Да, мы любили друг друга, но отношения наши оставались платоническими. Мой муж был дурным человеком, но я не изменяла ему. А этот негодяй… Он хотел оклеветать меня перед мужем. Он следил за нами, выкрал несколько моих писем… Я написала их в тяжёлые минуты, дав волю чувствам! И при желании из них легко можно было бы сделать вывод… А у моего мужа непременно бы возникло такое желание! Он бы не стал разбирать…

– Лыняев стал шантажировать вас?

– Да. Он грозил передать мужу письма, намекал, что, заподозрив супружескую неверность, муж может усомниться и в том, что Володя не его сын…

– Ваш муж поверил бы в это?

– Муж был человеком подозрительным. Он никого не любил… И Володю не любил тоже. Он смотрел на него лишь, как на продолжение рода. Лыняеву не пришлось бы слишком утруждаться, чтобы очернить меня!

– Чего он хотел?

– Денег и моего расположения… Последнего он добивался очень давно. Он говорил, что Владимир превратит нашу жизнь в ад, если прочтёт мои письма.

– Что сделали вы?

– Я всё рассказала Боре. Он меня успокоил. Сказал, что клин клином вышибают.

– Что это значит?

– У Бори были какие-то бумаги, свидетельствующие о нечистоплотности Лыняева в делах… Что-то серьёзное. Если бы наша «императрица» узнала, то этот мерзавец тотчас был бы уволен.

– И Каверзин пригрозил Лыняеву разоблачением в случае, если он будет пытаться вас шантажировать?

– Именно. А этот негодяй испугался и убил его… И всё донёс мужу, чтобы отомстить мне! А Владимир был слишком горд, чтобы выдержать такой удар…

– Вы точно знаете, что Лыняев донёс?

– Нет, но я в этом уверена. Вы найдёте моего Володю?

– Обещаю вам, Екатерина Васильевна.

– Доктор, отведите меня в мою комнату, пожалуйста…

– Конечно, – Жигамонт помог несчастной женщине подняться и, бережно поддерживая, увёл её.

Немировский тряхнул головой и вышел из гостиной. На пороге он столкнулся с Асей и по нетерпению в её лице сразу догадался, что она ждала его.

– Что, егоза, ждёшь рассказа? А ведь это тайна следствия! – улыбнулся он.

– Не угадали, дядя, – насупилась Ася.

– Тогда что?

– Я вчера видела Володю!

– И что?

– С девушкой! В саду!

– Так, а подробнее? – заинтересовался следователь.

– Дядя, это была его возлюбленная!

– С чего ты взяла?

– Да вы бы их видели! Как они нежно держались за руки, как говорили… Целовались!

– Вот, это уже важно. А ты где была в это время, моя милая тайная полиция?

– Смотрела в окно.

– И кто же была эта девушка, мой дорогой соглядатай?

– Дочь колбасника Данилова, который приезжал вчера. Я потом спустилась на кухню и завязала разговор с поварихой о разных разностях. Вот, и выяснила. Дядюшка, я думаю, что она специально к нему приехала, и они вместе сбежали.

– И очень мудро сделали. Я склонен полагать, что ты права, – Немировский ласково потрепал крестницу по щеке. – Умница! Чтобы я без тебя делал!

– Раньше ведь обходились, – улыбнулась Ася.

– Действительно. Вот, чудо-то! Ну, вот что, крестница, возьмёшь сегодня коляску с кучером и поедешь в город.

– Зачем, дядюшка?

– Колбаски свеженькой прикупить, – пошутил Николай Степанович. – Скажешь, что письма сама отправить хочешь и город посмотреть.

– А, на деле, попытаться узнать, не случилось ли чего в доме купца Данилова?

– Именно.

– А не боитесь вы меня одну отпускать? – прищурилась Ася.

– А я тебя с кучером отпускаю!

– Тётушка бы этого не одобрила.

– А тётушке мы не скажем. Поезжай, красавица моя. Ты девочка умная, глупостей не наделаешь. Ты ведь хотела быть агентессой? Я тебе предоставляю возможность попробовать себя в этой роли.

– Мерси, шер онкль!²² – рассмеялась девушка, обнимая крёстного.

– Дё рьян²³, – в тон ей ответил Немировский.

Глава 6

Извозчик остановился у дома в самом конце Тверской улицы, Василь Васильич спрыгнул на землю и постучал. Дверь отрыла Соня, спешно вытирающая полные, распаренные руки о белый фартук:

– Господин Романенко, здравствуйте! Где это вы пропадали столько времени? Анна Степановна не раз вас поминала.

– Надеюсь, не худым словом? – весело улыбнулся Романенко.

– Как можно! Вы проходите! Барыня сейчас в гостиной, «Могилу Наполеона» раскладывает.

– Спасибо, Соня.

Василь Васильич поднялся по ступенькам, по обыкновению перепрыгивая через одну, и с сияющей улыбкой вошёл в гостиную.

– Здравствуйте, дражайшая Анна Степановна! – воскликнул он, отвешивая земной поклон, касаясь при этом рукою пола.

Кумарина, сидевшая в глубоком кресле за низеньким чайным столом, погружённая в хитросплетения пасьянса, вздрогнула от неожиданности, подняла свои лучистые, как у брата, глаза на гостя и ласково улыбнулась:

– Голос у тебя, батюшка мой, что труба иерихонская. Напугал меня.

– Простите великодушно, Анна Степановна! Как ваше здоровье?

– Хвала Господу, недурно. А ты уж, часом, свет мой, не из-за города ли прибыл?

– Ничего-то от вас не скроешь! Глаз-алмаз у вас!

– Хорошо, небось, на природе-то?

– Ах, Анна Степановна, мне не до природы было. Я ведь по службе ездил. Вот, хотел об одном деле с Николаем Степановичем посовещаться. Дома ли он?