Ели халву, да горько во рту

– Нет! Я очень люблю своего отца и, надеюсь, он сможет простить и понять меня. А за тобой я пойду хоть на край света. Куда ты, туда и я. Но мне не даёт покоя мысль, что наши родные теперь очень переживают за нас… Надо дать им знать, что с нами всё в порядке.

– Мы обязательно это сделаем, как только устроимся. Но не будем пока сообщать, где мы… Пусть там привыкнут к мысли, что мы муж и жена. А там поедем домой, бросимся родителям в ноги – всё чин по чину. Не звери же они, в конце концов…

– Спасибо тебе, Володичка.

– Надинька, дорогая моя, вот, погоди, я тебе всю Европу покажу! Поедем мы с тобою вдвоём, всё-всё увидим: Дрезден, Рим, Париж… Надинька, ты видела Париж? Говорят, там красота несказанная!

– Да на что мне она, хороший мой? Париж, Европа… Для меня, что есть они, что нет – всё едино. Лишь бы ты рядом был! А с тобою мне и Вятка всей Европы прекраснее будет!

Мимо проходили люди, но молодой князь не обращал на них внимания, любуясь своей юной женой. Человек сторонний никогда не назвал бы её красавицей. Лицо Нади было простым и не отличалось своеобразием: десять раз мимо пройдёшь, и не вспомнишь, что видел. И в то же время было в этой девушке какое-то неуловимое обаяние, манкость. Влюблённому же Володе мнилась она и вовсе красавицей.

Они познакомились случайно, на городском празднике год тому назад. Отца Нади знали, пожалуй, все без исключения. Купец Данилов был человеком известным не только благодаря своим знаменитым колбасам и ветчинам, но и благотворительности. Арсений Григорьевич охотно жертвовал на храмы, на приют для сирот, на больницы для бедных, хотя притом слыл человеком суровым, расчётливым и никогда не давал в долг.

У рано овдовевшего Данилова было четверо сыновей и дочь. Последнюю он желал выдать замуж за единственного сына своего старого друга, ещё более богатого, чем он сам, дабы она однажды унаследовала всё его состояние. Об избраннике своего сердца Надя не смела и заикнуться. Отец никогда бы не одобрил брак дочери «с не умеющим работать князьком, пиликающим на скрипочке, которому ещё неизвестно, достанется ли что в наследство, а если и достанется, так промотает!» Дворян Арсений Григорьевич не очень жаловал, считая, в большинстве своём, бездельниками, захребетниками и белоручками. Правда, супругу Володиного деда, Елизавету Борисовну Данилов уважал безмерно. «Нашего покроя дама! – говорил он о ней. – С такою дела вести – удовольствие! Но пальца в рот не клади…» Олицкая хозяйственных дел не гнушалась, вместе с Арсением Григорьевичем они уже давно замыслили организовать какое-нибудь совместное дело. Кажется, говорилось о фабрике. Но идея эта пока существовала лишь в прожектах, да Надя с Володей и не интересовались ею.

Надо ли говорить, что и Володя не заговаривал с родными о своей возлюбленной. Отец не стал бы и слушать. Для него главным в человеке было происхождение. А мать всегда подчинялась отцу.

Так и длился этот роман, скрытый ото всех. Знали о нём лишь младший и любимый Надин брат Алёша, поверенный во всех её делах. Он стал у влюблённых посыльным. Из его рук получали они письма друг друга. Алёша часто бывал в Олицах по делам отца, иногда ездил с ним, иногда заезжал просто так, «по дороге» отведать кондитерских изысков, на которые была мастерицей здешняя кухарка.

Встречаться удавалось редко, так как Данилов следил, чтоб дочь никуда не отлучалась одна и «соблюдала себя». И снова помогал Алёша – брал сестру с собою на прогулку, отвозил её в укромное место, где ожидал Володя и оставлял влюблённых на некоторое время в обществе друг друга. Надя очень переживала, что отец раскроет их тайну. Боялась она не столько за себя, хотя кара в этом случае была бы более чем суровой, но за брата, которого отец уж непременно лично бы отходил палкой по спине, да так, что тот не вставал бы после недели две. Такое уже случалось прежде, Арсений Григорьевич на расправу был скор.

Решение Володя принял уже давно: уехать в Москву, тайно обвенчаться с Надей и посвятить жизнь музыке. Но подходящего момента никак не наступало. К тому же нужно было найти священника, согласившегося бы освятить их союз. К отцу Андронику обращаться с подобной просьбой было немыслимо. Суровый старец никогда бы не благословил тайного брака. Поэтому пришлось найти попа из далёкой церквушки. Поп был беден, отягощён большим семейством и имел склонность к спиртному, а потому уговорить его не составило труда.

Трудно сказать, когда бы Володя решился исполнить задуманное, если бы жизнь не подтолкнула его сама. Арсений Григорьевич собрался обручить дочь с давно намеченным женихом. Узнав об этом, Надя упросила отца взять её с собой в Олицы, чтобы немного прогуляться и повидать добрую кухарку. Данилов вначале отказывался, но всё же согласился. Пока отец вёл дела с управляющим, Надя и Володя уединились в саду, где и договорились бежать в ту же ночь, не откладывая. Даже своего лучшего друга Родиона молодой князь не посвятил в свои планы, опасаясь его строгих принципов. Разве поймёт этот «послушник», не ведавший счастья любви? Не стоит и смущать его!