Ели халву, да горько во рту

– Я не против, дорогая Анастасия Григорьевна, чтобы вы стали моей неизменной помощницей, – в тон ей отозвался Вигель. – Но помощница в ранге жены предпочтительнее просто помощницы.

Ася рассмеялась, Пётр Андреевич поднялся и обнял её:

– Венчаться будем в Иверской. Вы затмите красотой всех самых прекрасных невест, и все мне будут завидовать.

– Нет. Все будут завидовать мне!

Вигель поцеловал Асю, и она прошептала:

– Как же я ждала этого момента… Я теперь почти счастлива!

– Почему же только «почти»?

– Потому что священник ещё не объявил нас мужем и женой.

– Вы чудо, Асенька.

– Причём очень любящее вас чудо. Однако уже поздно, и мне не терпится всё рассказать Николаю Степановичу. Уверена, дядя будет очень рад за нас. И тётушка тоже.

– Несомненно!

Ася вернула Вигелю пиджак, вприпрыжку сбежала по лестнице и скрылась во мраке аллей, уходящих к дому. Пётр Андреевич хлопнул в ладоши и неожиданно для себя подпрыгнул, чувствуя огромный прилив сил и радости. Немного успокоившись, он достал из кармана блокнот, открыл страничку, на которой была изображена Ася, и поднёс рисунок к губам.

Тянул и тянул свои хрустальные рулады соловей в дальней роще, и ночная прохлада окутывала сад. Вигель хотел убрать блокнот, но выронил его. Открылась одна из первых страниц. Поднеся изображение к глазам, Пётр Андреевич вздрогнул. С белого листка смотрела на него крупными, словно иконописными глазами Ольга Романовна. Что-то кольнуло сердце Вигеля при взгляде на портрет некогда столь любимой женщины. Вспомнились их встречи, единственная ночь, проведенная вместе, мечты о венчании… Всё это с такой явственностью воскресло в памяти, точно было лишь вчера.

Пётр Андреевич не удержался, чтобы сравнить свою первую любовь с юной невестой. Нет, совсем не похожи они… Тонкая, печальная, немногословная Ольга, похожая на бесплотное создание не от мира сего, и крепкая, весёлая, говорливая Ася, полная жизни, огня земная женщина. «Лёд и пламень»…

Подумав недолго, Вигель вырвал страничку с портретом Ольги Романовны из блокнота, чиркнул спичкой, посмотрел в последний раз при ярком свете на дорогое лицо и подпалил край бумаги… Листок ярко вспыхнул, почернел и, положенный на каменный бордюр беседки истлел.

– Прощайте, Ольга Романовна, – едва слышно сказал Вигель, и в воцарившейся тишине ему послышался тихий голос Ольги:

– Прощайте, Пётр Андреевич …

Сердце Аси бешено колотилось. Ей хотелось кричать от радости, смеяться, танцевать. Она бежала к дому, выделывая дорогой замысловатые па, кружась и жалея лишь о том, что не на кого выплеснуть огромную радость, обрушившуюся на неё.

Взлетев по лестнице, у самых дверей комнаты Родиона она столкнулась с выходящей оттуда Машей. Изумлённо поглядев на подругу, та спросила:

– Асенька, что с тобою? Ты вся светишься…

Ася не выдержала и, заключив Машу в объятия, выдохнула, едва сдерживаясь, чтобы не шуметь:

– Я замуж выхожу! Пётр Андреевич только что сделал мне предложение!

– Ах, Боже мой, как я за тебя рада! – с искреннем чувством вымолвила Маша, и Асе даже показалось неудобным быть такой счастливой, когда рядом – несчастье.

– Я сейчас готова наделать самых больших глупостей, какие только можно вообразить! И почему сейчас ночь? Я бы велела заложить коляску и поехала бы кататься… А лучше – верхом! Во мне столько сил сейчас, что хватило бы мир перевернуть!

– Сколько в тебе огня, Ася! Ты появляешься, и сразу хочется верить, что всё будет хорошо.

– Ну, конечно же, будет! – рассмеялась Ася. – А разве может быть иначе? Вот, увидишь: он поправится, и вы будете вместе, и…

– Я уже об «и» не думаю. Лишь бы только поправился.

– Непременно поправится. Он молод, здоров… И доктор Жигамонт надеется на лучшее!

– А я надеюсь на доктора Жигамонта. Он очень добр…

– Да, очень. Но сейчас мне, Машенька, все вокруг кажутся добрыми и хорошими! Всех бы расцеловала! А куда ты шла?

– Родя уснул. Я хотела пожелать спокойной ночи дедушке и сменить платье.

– О, прости, что задержала!

– Доброй ночи, Ася!

– И тебе, Маша!

Девушки расцеловались, и Ася поспешила в комнату крёстного. Николай Степанович ещё не ложился. Облачённый в длинный до пят тёмно-зелёный халат поверх белой сорочки, он сидел за столом и читал какую-то книгу, делая в ней пометки карандашом и прихлёбывая холодный чай.

Ася скользнула в комнату и обняла Немировского за плечи. Николай Степанович похлопал её по руке и ласково улыбнулся:

– Ну, что, егоза? Я так понимаю, обошлись без сватов? Жаль! Старый-добрый обычай был: «Купец пришёл, нет ли живого товару?»

– Я такая счастливая, дядя…

– Не сомневаюсь, моя красавица. Только ручонки у тебя ледяные, и вся ты замёрзла. Ну-ка, садись на кровать, я тебя пледом укрою, чтобы ты согрелась. Жаль, чай остыл…

Ася послушно села на кровать. Николай Степанович поднялся со стула, закутал крестницу тёплым пледом и сел рядом с ней. Ася склонила голову на плечо Немировского, и тот погладил её по волосам: