Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue

Школы прапорщиков, в одной из которых оказался Бикерман, были новыми военно-учебными заведениями, появившимися в 1914 г. для подготовки младших офицеров, потери среди которых в военных действиях были огромны. Они были созданы при запасных пехотных бригадах и подчинялись не Главному управлению военно-учебных заведений, как военные училища, а Главному управлению Генерального штаба310. Первоначально обучение в них продолжалось три месяца, но после инспекционных поездок генерала для поручений при военном министре Б. В. Адамовича в 1915–1916 гг.311, в своих отчетах резко раскритиковавшего эти учебные заведения, срок обучения был увеличен до четырех месяцев. В школы попадали главным образом люди с низким образовательным уровнем (сдавшие экзамен за курс четырехклассного городского училища), поскольку призывников с высшим и средним образованиям распределяли в военные училища. Около 15 % обучающихся приходилось на лиц старше 30 лет. Генерал-майор Б. А. Адамович в своем отчете отметил, что в 1-й, 2-й и 4-й Петергофских школах прапорщиков курсантами были «люди неблагообразной внешности, слабых физических качеств, мало развитые и не имеющие той первоначальной обработки и подготовки, на которую можно было бы рассчитывать при комплектовании избранными из боевых частей, запасных батальонов и тыловых учреждений». Адамович видел причину в том, что полки, преследуя свои эгоистические интересы, старались сохранить для себя хороших унтер-офицеров и отправляли в школы далеко не лучших кандидатов.

Надо отметить, что 3-я Петергофская школа прапорщиков, в которую попал Бикерман, была эталонной. Адамович инспектировал ее 1, 9 и 14 декабря 1915 г.

В отличие от остальных Петергофских школ (1, 2 и 4), которые он посетил 1–3 декабря 1915 г., вызвавших у него негативную оценку, 3-я школа представляется ему почти идеальной. Вот как он ее описывает:

«Содержание помещений и обстановка школы обращают на себя особое внимание, Начальник школы, находя, что денежный отпуск на хозяйственные надобности вполне достаточен, и отказавшись от бессмысленной и бесцельной экономии, сделал очень многое для оборудования школы и для улучшения содержания в ней обучающихся. Так, например: устроен приемный покой на 5 кроватей, с амбулаторной, двумя ванными, умывальником с холодной и теплой водой и теплой уборной, обдуманно и хорошо обставленный и блестящий белизной и чистотой; кухни снабжены отличной кухонной посудой; в столовых и остальных помещениях устроены классы, чем почти во всей школе устранено сидения на кроватях во время уроков; в классах заведены доски, кафедры и столы для офицеров; в ротах выставлены почтовые ящики; повсюду расставлены высокие окурочницы; устанавливается телефонный аппарат для пользования обучающимися; устроен, освещен и оборудован прекрасный каток на пруду и т. п., в чем, на каждом шагу, видна непрестанная забота о благоустройстве школы и удобстве учеников»312.

Далее в своем отчете Адамович отметил особую теплоту отношений преподавателей к солдатам, из которых им предстоит сделать офицеров: «В итоге режима, на третьей неделе курса, обучаемые найдены бодрыми, живыми и отзывчивыми; придавленности сомкнутым строем и внешней (кажущейся) дисциплиной в школе не чувствуется»313.

Единственную критику вызвало у инспектора окопное дело: «Неимение школой ни шанцевого инструмента, ни каких бы то ни было принадлежностей окопного дела и боя, и уделение на практические занятия в поле всего лишь 8 часов показывает, что этот отдел в школе не поставлен, что составляет существенный пробел, требующий заполнения в текущем и последующих выпусках»314.

Постановку обучения в 3-й Петергофской школе Адамович также счел достойной подражания в других школах: «В школе ясно сознана конечная цель – подготовка заместителя офицера для службы в текущей войне, довольно верно определен объем необходимых знаний, которые можно дать в 3 месяца, и в общем правильно распределяется прохождение отделов во времени»315 (около четверти времени – в классах, около четверти – на плацу, половина – в поле). Когда Адамович хотел похвалить в своем отчете какую-либо из школ, он сравнивал ее с 3-й Петергофской: «Воспитанники казанской школы производят настолько хорошее впечатление, что внешним своим видом напоминают лишь обучающихся в 3-ей Петергофской школе и юнкеров военных училищ, наиболее сохранивших выправку»316.

В школе прапорщиков Бикерман предположительно находился до 17 августа 1917 г. Во всяком случае, согласно документу, озаглавленному «Сведения о начале занятий в 3-ей Петергофской школе прапорщиков комплектуемых школу воспитанниками высших учебных заведений», производство кадетов, начавших занятия 17 апреля 1917 г., должно было состояться 17 августа317.

О дальнейших событиях в жизни прапорщика Бикермана мы знаем из воспоминаний его отца.