Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue

Языческому посетителю Храма, однако, было запрещено входить не потому, что его руки или сердце были не чисты, но потому что он был чужак. Во времена Августа недопущение чужеземцев в храмы редко практиковалось в каком-либо ином месте438. Греческие и местные пилигримы теперь свободно посещали восточные святилища439, греки и иноземцы состояли в одних и тех же религиозных гильдиях440. Зевс из Панамары в Карии призывал «всех» на свои мистические праздники и обещал всем равные почести за священной трапезой441. В V в. до н. э., во времена Сократа и Ездры, на Элевсинские мистерии негреки не допускались наряду с убийцами442. В 19 г. до н. э. дата праздника была сдвинута на более раннее время, чтобы совершить инициацию индуса443. Можно спросить, почему иноземцам запрещено было входить в Храм Ирода? Причиной была библейская заповедь: «А будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх 19.6).

В Греции не было жреческой касты. Выбранный по жребию или голосованием жрец был государственным должностным лицом, и верующий принимал участие в культовом почитании, потому что принадлежал к определенной социальной группе. Источники нечистоты были одновременно внешними и естественными, например, смерть и деторождение. Таким образом, если кто-то не мог приблизиться к алтарю, поскольку посетил похороны, то не имело значения, был ли он гражданином или иностранцем. В то время как статую Фидия в Олимпии могли видеть любые ритуально чистые люди, будь то греки, будь то варвары, которые время от времени приходили туда толпами444, на востоке только жречество считалось достойным приблизиться к идолам, а миряне имели доступ лишь к переднему двору храма445. Чужестранец имел такие же права, что и местные миряне, и никто из них не смешивался с «чистыми», как египтяне называли жрецов446. Отличительной чертой Израиля была святость всех членов завета – и священства, и мирян. Кисти по краю одежды напоминали всем евреям, поколение за поколением, чтобы они были «святы перед Богом вашим» (Числ 15.38, 40). Соответственно, закон накладывал на каждого еврея обязанность следовать системе ритуальных обрядов, как это было принято во всех древних религиях, но в них она распространялась только на жречество. Диетические ограничения, которые налагались на египетских жрецов447, были не менее обременительны и сложны, чем аналогичные галахические требования, обязательные для всех евреев. Например, жрецы должны были воздерживаться от соли448. Но евреи были единственным народом, в полном составе подчиняющимся требованиям ритуальной чистоты. Поначалу греки, приезжавшие в Иерусалим, смотрели на евреев как на касту наподобие индийских браминов449, «святых мужей», которые «все свое время посвящали божеству»450. Таким образом, тот же самый барьер между святым и профанным, который отделял ото всех остальных церемониально чистых в Греции и жреческую касту на Востоке, стоял между Израилем и остальными народами. В Иерусалиме мирянин заходил во Двор священников, чтобы принести в жертву свое животное или птицу. Представители обычного люда присутствовали при общественных жертвоприношениях451. Люди собирались внутри священных оград, «пред домом Божиим» (Ezra 10.1). Неверные же туда не допускались. Но чужие попадали под запрет не как чужие. Любой иностранец, почитающий Бога, был на равных с природным евреем. Иерусалим ненавидел Сихем, но, поскольку самаритянин принимал Тору, он был допущен в храм Ирода452. Коль скоро прозелит получал все привилегии и обязанности прирожденного еврея, автор храмовых надписей мог противопоставить евреям, как рожденным в еврействе, так и прозелитам, «инородца» – ἀλλογενής. Это редкое слово, похоже, появилось в Александрии. В греческом Пятикнижии оно обычно означает мирянина, которому запрещено прикасаться к святым предметам, поскольку он не из священнического рода453. Выбор слова в надписи (вместо обычных синонимов: ἀλλόφυλος, ἀλλοεθνής), возможно, был продиктован влиянием терминологии греческих мистериальных культов454, которые также обещали посвященному ранг выше, чем у остальных людей, и объединяли своих адептов различного происхождения в «мистическое братство»455.

III