Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue

Формула означает, что виновник был предупрежден автором надписи о том, что ему грозит наказание465. В «Лягушках» Аристофана Дионис, переодетый в слугу, навлекает на себя опасность подвергнуться пыткам. Он предупреждает: «Запрещаю я меня пытать! Я божество бессмертное! А тронете – пеняйте на себя!»466 Это шутка. Но некоторое время спустя, в 399 г. до н. э., лакедемонский адмирал приказал солдатам Ксенофонта убраться из Византия, «а не то». Рассказ Ксенофонта раскрывает неумолимые значение и последствия этой двусмысленной угрозы: каждый солдат, застигнутый в городе, был продан в рабство467. Подобным же образом пункт в циркулярном письме, посланном в 111 г. до н. э., в котором обусловливалось, что тот, кто нарушит правила, касающиеся контроля за ценами, «пусть сам пеняет на себя», относился к произвольному наказанию по усмотрению правительства468. Посмотрим на латинский вариант этой формулы. Объявление, размещенное перед входом в плавательный бассейн в Риме469, предупреждало женщин не входить, в противном случае им придется самих себя винить за последствия. Существовало общее поверье, что святотатство навлечет беду на всю общину, поскольку контакт с преступником вызовет гнев божества, направленный на всю социальную группу. Таким образом, святотатство было разновидностью государственной измены470, которая в Греции часто каралась публично без соблюдения правил обычной процедуры471. В подобных случаях существовало два способа предотвращения несчастья. За определенные преступления магистраты наказывали нарушителей, вина которых была общеизвестна, без судебных слушаний472. Или же преступник ipso facto оказывался вне закона, и любой мог его наказать. Например, прелюбодейке было запрещено входить в храм в Афинах. Если она нарушала постановление, то любой мог покарать ее как угодно, разве что не убить и не покалечить473. Этот принцип самозащиты общества оставался в силе в течение всей эллинистической эпохи. Позвольте привести несколько примеров, относящихся к предмету обсуждения. Около 300 г. до н. э. город Эретрия (Эвбея) подтвердил клятвой всей общины контракт на общественные работы. Соответственно, попытка отменить контракт в нарушение клятвы классифицировалось как святотатство, и любому, кто пытался совершить подобное, грозило оказаться вне закона474. На плите III в. сохранилось упоминание о мере наказания в соответствии с законом, принятом в Кимах (Малая Азия): «Всякий желающий может убить нарушителя. Убийца будет рассматриваться как ритуально чистый и невиновный»475. В 217 г. до н. э. сирийский царь Антиох III казнил своего визиря Гермия за государственную измену. После чего женщины Апамеи побили камнями жену предателя, а мальчики сделали то же самое с его сыновьями. Каждая группа избавилась от тех, кто ее осквернял. В 204 г. до н. э. Птолемей V разрешил жителям Александрии убить всех, кто во время предшествующего междуцарствия был виновен в преступлениях против него или его матери476. В 200 г. до н. э. двух юношей-акарнанцев поймали в Элевсине в дни мистерий. Их казнили на месте. Несколькими месяцами позднее афиняне поставили вне закона любого, кто предложит изменить декрет, проклинающий македонский царский дом. Преступника дозволялось убить на законных основаниях477. В 88 г. до н. э., когда партия Митридата доминировала в Афинах, «тиран» Афинион начал судить за измену многих своих противников, но без суда казнил тех, кто был уличен в ужасающем преступлении измены: попытке бежать из города478. В 59 г. до н. э. член римского посольства в Египет убил кошку, священное для египтян животное. Он был убит толпой, хотя власти, опасаясь Рима, пытались ее остановить479. За несколько десятилетий до этого, автор Третьей Маккавейской книги, пишущий в Александрии, считал, что Птолемей IV разрешил евреям беспрепятственно, без суда убивать апостатов480. С другой стороны, египетские папирусы часто упоминают «апелляцию к царю» со стороны свидетелей ужасающего преступления481. В утопическом обществе Евгемера жреца, покинувшего освященное место, следовало безнаказанно убить482. Таким образом, смысл надписи, находящейся на парапете, был очевиден для любого язычника: нарушитель будет казнен возмущенной общиной, которую он своим действием осквернил483.

IV