Элиас Лённрот. Жизнь и творчество

Наряду со всем этим Лённрот усматривал в образе Сампо отраже­ние этапов человеческой цивилизации в ее исторической эволюции и постарался запечатлеть это в «Калевале». Еще в первом издании «Калевалы» (во второй руне) хозяйка Лоухи, обещая Вяйнямейнену дочку в жены, если он выкует Сампо, перечисляет материалы, из ко­торых оно должно быть изготовлено: «Из одного лебяжьего перыш­ка, из одной овечьей шерстинки, из одного ячменного зернышка, из осколков одного веретенца».

В этом перечне, конечно же, отражается прежде всего существен­ная черта фольклорной эстетики, особенно когда речь идет о заведо­мо трудных задачах: предельная контрастность, максимальная несо­измеримость видимости и сути, того, что дано первоначально, и то­го, что в конечном итоге должно получиться. В фольклоре ведь все­гда так: в сказках бедная Золушка оказывается красавицей принцес­сой, Иванушка-дурачок на деле умнее всех. Так же и с изготовлени­ем Сампо: почти из ничего получается чудо — недаром же особо под­черкивается, что выковать нужно именно из одного перышка, из од­ного ячменного зерна и не более того.

Но в приведенном перечне материалов изготовления Сампо мож­но усмотреть и нечто другое. На это обратил внимание, как уже гово­рилось, Якоб Гримм, и Лённрот придерживался того же мнения: в перечне материалов отразились стадии эволюции хозяйственных ук­ладов древних людей: охота (символ лебяжье перышко), хлебопаше­ство (ячменное зерно), скотоводе Ло (овечья шерстинка), ремесла (веретено и кузнечное дело).

Эта символика и ее смысл осознавались Лённротом, видимо, уже в процессе работы над первым изданием эпоса, а замечание Гримма лишь укрепило его во мнении, что такое толкование правомерно. Это поощрило его к тому, чтобы в расширенной редакции «Калевалы» предложить еще более развернутую символическую картину изготов­ления Сампо.

Любопытно в обоих изданиях изображение самого Илмаринена, берущегося за выполнение трудной задачи. В Похъёле не оказывает­ся ни кузницы, ни наковальни, ни мехов, ни инструментов. Но Илмаринен не теряется и налаживает все сам, вспоминая, что и небо­свод он выковал без наковальни и из ничего. Однако несколько дней работы не приносят успеха, пока вместо кузнечных мехов не задули мощные ветры со всех стран света. Новое в расширенной редакции состоит в том, что в горне вначале рождается не Сампо, а совсем дру­гие, более обыденные предметы: лук, лодка, корова, плуг. Это опять-таки символика хозяйственных занятий, но обыденные предметы выходят с некими функциональными изъянами, ими можно вос­пользоваться не только во благо, но и во вред: из лука можно и охо­титься, и убивать, на лодке можно отправиться на войну, корова мо­жет заблудиться в лесу и утратить молоко, плуг норовит запахать и соседское поле. Только в Сампо воплощается идеальное благо, иде­альная мечта о счастье. Это не только древний миф, но и мечта о бу­дущем; символ в «Калевале» обращен к потомкам.

Классические эпосы часто имеют трагический финал. Вспомним о гибели Патрокла и Гектора в «Илиаде» (ее главный герой Ахиллес гибнет от стрелы Париса не в рамках самой «Илиады», а в «Эфиопиде», одной из так называемых циклических послегомеровских поэм); гибнет Беовульф в одноименной поэме, гибнут боги и герои в «Стар­шей Эдде»; трагизмом пронизано «Слово о полку Игореве».

Лённрот в «Калевале» воздержался от трагического изображения гибели языческого мира. После рождения святого младенца Вяйня­мейнен отплывает на «медном челне», но оставляет в наследие по­томкам кантеле, руны, знание о прошлом, и это будет его духовным возвращением.

Наряду с сюжетом о гибели Айно есть в «Калевале» и еще один трагический сюжет — о рабе-бунтаре Куллерво. Цикл рун о Куллерво стоит несколько особняком не только в композиционном отноше­нии, но и по силе трагизма.

ТРАГИЧЕСКОЕ БУНТАРСТВО КУЛЛЕРВО

Сюжетный цикл о Куллерво в расширенной редакции «Калева­лы» включает шесть рун (31-36, всего 2196 стихов) и состоит из раз­ных фольклорных источников.

В первом издании «Калевалы» этому герою была посвящена одна руна (19-я, 534 стиха), объединившая два фольклорных сюжета: сю­жет о пастухе-сиротке, униженном несправедливостью хозяйки и мстящем ей; и сюжет о юноше, отправляющемся на войну.

В первом издании «Калевалы» Лённрот связал эти два сюжета между собой и с общей композицией книги следующим образом: поскольку в народных вариантах хозяйка пастуха обычно является женой кузнеца, то в «Калевале» она стала женой Илмаринена и, следовательно, дочерью Лоухи, родом из Похъёлы. Как и в народ­ных вариантах, мальчик продан кузнецу за бесценок, хозяйка запе­кает пастуху в хлеб камень, он приходит в ярость и магическим за­клятьем превращает стадо в волчью стаю, которая расправляется с хозяйкой. После осуществления своей мести Куллерво (уже в «Ка­левале») отправляется на войну, а овдовевший Илмаринен кует зо­лотую деву, участвует в походе в Похъёлу — так продолжается объе­диненный сюжет.