Элиас

Я закусила дрожащую, мокрую от слез губу.

– Я смотрел на вас с Алексом и недоумевал: как мой легкомысленный, живущий одним днем брат смог влюбиться в девушку, подобную тебе? – продолжил Элиас. – Допускал эгоистичные мысли, что ты подходишь больше мне, а не ему, и ненавидел себя за них. Они разрушали меня. Заставляли видеть в Алексе, – том человеке, за благополучие которого я всегда готов был отдать все, что у меня есть, – соперника. Я до последнего не верил, что у вас все серьезно. Не мог или не хотел. Но я видел, как меняется мой брат, как он смотрит на тебя. – Его руки сильнее сжали мои плечи. – Я решил, что самой действенной будет попытка оттолкнуть тебя от себя. Сделать так, чтобы ты презирала меня, избегала, может, даже начала бояться. Надеялся, что это поможет. И я так сильно растерялся, когда ты попросилась учиться у меня. Понимал, зачем ты пришла, и знал, что виной тому был только я. Но я не хотел подпускать тебя. Не хотел узнавать тебя. Я надеялся, что все же смогу сохранять дистанцию, но я столько раз оступился, Линда… – прошептал Элиас.

На несколько секунд он замолчал.

– Я ненавижу себя, но еще хуже то, что я начал ненавидеть Алекса.

Мне оставалось лишь стараться сдерживать свое дыхание, которое стало достаточно громким, чтобы Элиас его слышал.

Он приблизился ко мне вплотную, уткнулся носом в волосы и глубоко вдохнул. Затем потерся щекой о затылок и зашептал, обдавая жаром с головы до ног:

– Меньше всего на свете мне бы хотелось предать собственного брата. Но, черт побери, именно этого я жажду сейчас больше всего.

Я отстранилась от двери и задержала дыхание.

– Скажи мне, чтобы я не делал глупостей, – пробормотал Митчелл, все сильнее сжимая мои плечи.

– Элиас, не делай глупостей. – Я не была уверена, что он услышал мой лепет.

– Скажи, чтобы я отпустил тебя. – Я чувствовала затылком, как двигались его губы, произнося эти слова.

– Пожалуйста, отпусти меня. – Мое тело говорило об обратном, плотнее прижимаясь к Элиасу и стремясь стать с ним единым целым.

В ответ на мои телодвижения Митчелл слабо застонал.

– Скажи, что это все ошибка.

– Элиас, это все…

Он не дал мне договорить, резко развернув лицом к себе.

– Гореть мне в аду, – пробормотал Митчелл и прижал меня к двери, впиваясь в губы поцелуем.

Я инстинктивно подняла руки и ударила его по груди кулаками, чтобы оттолкнуть, но Элиас перехватил их и тоже прижал к двери, лишая меня возможности двигаться.

Бог свидетель: я не хотела отвечать ему, но не могла не ответить.

В отличие от горячих, будоражащих поцелуев Алекса, поцелуи Элиаса были мучительно неторопливыми и пьянящими.

Когда его язык оказался у меня во рту, я не сдержала стон и, кажется, даже немного соскользнула по двери вниз, теряя опору. Но Элиас отпустил мои кисти и крепко обхватил за талию одной рукой, а вторую запустил в волосы, не позволяя оторваться от него ни на секунду.

Я умирала в этом поцелуе, у меня кружилась голова, но с горечью и разрывающим внутренности чувством вины я понимала, что не хотела, чтобы он заканчивался. Я ненавидела себя и проклинала Элиаса Митчелла за то, что этот момент был самым лучшим, что когда-либо случалось в моей жизни.

И я сдалась. Зарывшись пальцами в его волосы, я задохнулась в его стоне. Или, быть может, в своем собственном. За какие-то микросекунды мы потерялись друг в друге, стали единым организмом.

Воздух заканчивался. Мы не могли остановиться даже для того, чтобы вдохнуть. Мы оба боялись, что, оторвавшись друг от друга сейчас, можем больше никогда не испытать этого чувства. Чувства всепоглощающей правильности происходящего. Понимания, что все должно быть именно так, а не иначе. Признания ошибок прошлого и взаимного прощения за всю пережитую до этого боль.

В этом поцелуе мы простили друг другу все. Даже то, чего не совершали.

Вечность спустя Элиас отстранился, с трудом переводя дыхание и поджимая губы, будто пытаясь вкусить до конца все остатки нашего с ним безумия. Его глаза бегали по моему лицу.

Я уткнулась ему в грудь и прошептала пылающими губами:

– Гореть в аду нам обоим.

Элиас обнял меня. Бережно. Так, будто боялся причинить мне боль. Будто понимал, что с меня хватает и душевной боли.

– Нужно было уехать раньше.

– Я бы не отпустил тебя.

– Не нужно было сюда вообще приезжать.

– Тогда я бы не встретил тебя, – Элиас обхватил ладонями мое лицо и заставил посмотреть на него.

Я смотрела на него, и мне хотелось плакать. Не только от того, что мы совершили, но и от его красоты. От его идеальных черт лица. От его бездонных глаз. И почему я раньше так боялась в них смотреть? В них невозможно было не смотреть. Из них невозможно было выбраться.

– Что мы наделали, Элиас? – горько спросила я. Он убрал за ухо прядь моих волос. – Я не смогу так. Алекс…

– Я все расскажу ему.

– Нет! – испугавшись, я оттолкнула его от себя. – Мы и так достаточно натворили для того, чтобы причинить ему боль. Нужно это все закончить. Мне нужно уехать…

– И ты правда думаешь, что после всего этого я позволю тебе просто исчезнуть? Ни за что, Линда. Не сейчас.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, судорожно дыша.