Эликсир для избранных

Я обернулся и увидел в глубине комнаты, в небольшом эркере мужчину. Это был высокий худой старик с бледным, чисто выбритым лицом. Седые волосы, начавшие уже редеть, но пока еще довольно густые, были аккуратно зачесаны назад и даже как будто слегка набриолинены. Крутой высокий лоб переходил в крупный нос горбинкой. Рот невыразительный, с бледными тонкими губами. Зато подбородок – мощный, выпирающий, настоящий триумф воли! Но самым замечательным в облике старика были его глаза. Синие, удивительно ясные, они, как два живых существа, глубоко сидели в маленьких пещерах глазниц. Взгляд их был пытливым и как будто немного насмешливым. Я внимательно вглядывался в старика, стараясь найти в нем признаки столетней старости. И не мог. Ну разве что кожа на шее сморщилась и немного обвисла. Но все равно я не дал бы ему больше семидесяти. Ну, семидесяти пяти! Мною вновь овладели сомнения: а вдруг это никакой не Кончак? Одет старик был в свободный домашний свитер синего цвета и темно-серые брюки. Из-под свитера выглядывала свежая белая рубашка без галстука. На ногах у старика были черные, до зеркального блеска начищенные туфли.

– Борис Ростиславович?

– Да, это я, – ответил старик. – Проходите.

Скупой приглашающий жест. Пальцы длинные и тонкие. Я шагнул в комнату.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал старик. – Вон там, сзади вас – стулья.

Я обернулся и увидел, что у стены рядом с дверью отдельно от стола выстроились в ряд четыре старинных стула с гнутыми ножками и мягкими сиденьями. Шелк, которым они были обиты, малость засалился, но дырок нигде не было видно. Я взял один из стульев и поставил его в центре комнаты, поближе к старику. Тот вышел из своего эркера и сел в кресло с жесткими деревянными подлокотниками. Мне показалось, что я где-то уже видел эту прямую спину и неторопливую, уверенную походку.

– Это вы приносите цветы на могилу Павла Алексеевича? – спросил я.

– Да, я бываю там.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что поддерживаете там порядок. Мы, к сожалению, редко приходим туда…

– Мы?

– Да, мы с сестрой и мама.

– Как здоровье Ольги Александровны? – спросил Кончак.

– Спасибо, слава богу, неплохо.

– Я помню ее совсем маленькой девочкой…

– Она вас тоже помнит.

– Неужели? Удивительно.

– Она рассказывала, что вы приезжали к бабушке… К Ариадне Павловне после войны.

– Да-да… Ей было лет восемь, не больше. Хотя чему я удивляюсь? В этом возрасте дети уже кое-что помнят… Последний раз я видел вашу маму на похоронах Ариадны. Это было в 1975-м…

– Она мне об этом не рассказывала.

– Она, наверное, меня не заметила… А я не стал подходить, – сказал старик.

Он сидел в кресле, непринужденно закинув ногу на ногу, и смотрел на меня со спокойной улыбкой.

– Так вы, Алексей, утверждали, что я что-то забыл на могиле Павла Алексеевича, – сказал Кончак, разглядывая меня. – Простите меня, но я не припоминаю такого…

Я открыл сумку и вынул оттуда старый портфель, который нашел в коробке с прадедовыми документами.

– Вот.

– Позвольте взглянуть?

Я встал и передал портфель старику, тот несколько секунд внимательно разглядывал его.

– Да, я помню эту вещь, – сказал он наконец, – это – подарок, подарок от Заблудовских на мое тридцатипятилетие… Полагаю, что я принес в этом портфеле какие-то документы на Новинский да так его там и оставил. Не думал, что он сохранился. Спасибо. Так о чем же вы хотели со мной поговорить?

«Обо всем! – хотел крикнуть я, но мною вдруг снова овладели сомнения. – А что, если это все-таки не Кончак, а другой человек, все это – какая-то странная провокация? Но зачем? Выяснить, что мне известно о расследовании Любомирского? Для этого можно было выбрать способ менее экзотический».

– Вы правда Кончак? – спросил я.

Старик рассмеялся:

– Вы сомневаетесь?

– Если честно, да. Я не нанесу вам смертельного оскорбления, если попрошу показать паспорт?

– Паспорт? – рассмеялся Кончак, мое предложение, похоже, нисколько его не обидело. – Конечно, я могу показать вам паспорт, но только, боюсь, это внесет в дело еще большую путаницу.

– Почему?

– Он ненастоящий. Там другое имя, другой год рождения, все другое…

– Вы живете по фальшивому паспорту? И как же вас зовут… по бумагам?

– А какая, собственно, разница? Поплавский или Персиков… Когда мне выправляли этот документ, спросили, какую фамилию я бы хотел взять? Я сказал: любую.

– Зачем вам потребовалось брать чужую фамилию?

– Меньше вопросов, – спокойно ответил старик. – Я – одинокий человек, но живу все-таки не в безвоздушном пространстве. Врачи, собес, железнодорожные и авиабилеты, счета в банках… Одним словом, есть много мест, где нужно предъявлять удостоверение личности… И вот представьте, сидит клерк в каком-нибудь жилкомхозе, и приходит к нему человек за справкой. Здравствуйте, говорит, вот мой паспорт. А в паспорте год рождения 1900. Начинаются удивления, расспросы. А зачем? Вот мне и посоветовали…

– Кто посоветовал?

– Люди, с которыми я работаю.

– А с кем вы работаете?

Старик посмотрел на меня исподлобья. Взгляд у него был озорной.

– Не беспокойтесь, Алексей, я – не криминальный элемент.

– А кто вы?