Эликсир для избранных

– Меня что, прослушивают? – спросил я с кислой улыбкой.

– Не исключено.

– Зачем? Я представляю угрозу государственной безопасности?

– Пока не представляешь, а как дальше будет, не знаю, – сказал Толубеев. – Ты у нас парень сообразительный и настырный.

– Ладно, хватит языком трепать. В чем дело?

– Ты в целом все правильно представляешь – Контора, Кончак, Манюченко, Любомирский, – коротко сказал Толубеев, – а детали не так уж существенны. И источник у Любомирского действительно был… Ты спрашиваешь про мотив… Но почему нельзя допустить, что этот человек действовал по идейным соображениям?

– По идейным? – недоверчиво спросил я. – А мне казалось, что там давно уже все скурвились окончательно… И какие же это идейные соображения?

– Ну, этот человек мог считать, что политические убийства, тайные лаборатории по изготовлению ядов – это… это неправильно.

– Н-да… Тяжело ему было, наверное, ходить на работу… И он, значит, решил слить историю журналисту… А почему он сам не вышел на свет? Не разоблачил? Не дал пресс-конференцию? Не сбежал на Запад, наконец?

Толубеев внимательно посмотрел на меня.

– Почему? Не знаю… Может быть, испугался. Но мотив у него был благородный – дать «живой» воде шанс.

– В каком смысле?

– В самом широком смысле.

– Я не пойму, Игорь, если ты считаешь, что этот человек… гипотетический… поступил правильно… Ты на чьей стороне, брат? Света или тьмы?

Толубеев тихо рассмеялся и обнял меня за плечи.

– Славный ты малый, Леша! Не выветрился из тебя окончательно юношеский идеализм… Но, к сожалению, вынужден тебя огорчить: нету ни света, ни тьмы. Все мы в серой сумеречной зоне. И послушай все-таки моего доброго совета. Как в старой английской сказке: дерзай, дерзай, но не очень дерзай! Не зарывайся! Помни о Любомирском.

– То есть ты хочешь меня предупредить? – покосился я на него. – Какое благородство!

– Скорее, сентиментальные воспоминания юности, – сказал Игорь.

– Ты стал сентиментальным? – недоверчиво спросил я. – И если меня укокошат, ты будешь плакать?

– Возможно. Вставай!

Это было легче сказать, чем сделать. Игорь протянул руку и помог мне подняться.

– Идти-то можешь?

– Могу…

– Вызвать тебе такси?

– Не надо… Я лучше на метро.

– Ну смотри. Я тебя провожу.

– Ты очень любезен… Который час?

– Начало двенадцатого.

Метро оказалось на удивление близко. Станция приветливо светилась изнутри. «Вот представить, что это – не просто станция, а волшебный портал для путешествий в пространстве или во времени, – подумал я. – Вот войду в Москве, а выйду в Нью-Йорке… или в Вене… или в Торонто. Или войду, а выйду… на двадцать лет назад… Вот здорово было бы! Или не здорово? Но интересно…»

– Ну вот и пришли, – прервал мои странные мысли Толубеев. – Надеюсь, ты будешь прилично вести себя в общественном транспорте…

Мы стояли на краю тротуара. Справа и слева от нас были плотно припаркованы автомобили. Один какой-то джип даже заехал передними колесами на «зебру». «Вот козел!» – подумал я.

Толубеев протянул мне руку:

– Ладно, бывай!

Он ступил на пешеходный переход.

Дальнейшее я помню смутно. Я стоял и смотрел вслед Толубееву. Он дошел уже до середины проезжей части… И в эту секунду я почувствовал, что кто-то сильно толкнул меня в спину. Я полетел вперед и сильно стукнулся головой о багажник стоявшей у обочины машины. Где-то совсем близко взревел мотор, и раздался глухой звук удара. Взвизгнули тормоза, и машина стала удаляться. На короткий миг воцарилась тишина, а потом все вокруг пришло в движение. Послышались голоса, шаги. Возникла какая-то суматоха. «Человека сбили», – сказал кто-то. «Ну, это, пожалуй, слишком сильно сказано, – подумал я, пытаясь подняться. – Просто толкнули». И тут понял, что речь не обо мне, что вовсе не я главное действующее лицо в этой сцене. Люди спешили мимо, не обращая на меня особого внимания. Эпицентр событий, судя по всему, находился где-то недалеко. «Вызовите же “Скорую”!» – сказала какая-то женщина. Я наконец смог подняться на ноги. Посреди улицы собралась кучка людей. Они стояли и смотрели вниз. Я никак не мог разглядеть за частоколом ног, кто там лежит на дороге. Сделал несколько шагов, голова кружилась. Прохожие никак не хотели расступиться, чтобы я увидел… Толпа прибывала. Со стороны метро подошел полицейский. Зеваки посторонились, и в просвете я увидел лицо Толубеева. Он лежал на разделительной полосе и смотрел в небо своими светлыми прозрачными глазами. Судя по всему, он был мертв.

– Вы видели, что произошло? – спросил меня кто-то.

– Я? Нет, – ответил я, продолжая смотреть на толпу, собравшуюся вокруг Толубеева.

– Пройдемте с нами, – сказал мне какой-то незнакомый человек в штатском.

– Куда? Зачем?

– Вы – свидетель.

«Свидетель чего?» – хотел спросить я.

Но в эту секунду кто-то крепко взял меня сзади за шею и прижал к лицу тряпку с какой-то вонючей дрянью… И больше я ничего не помнил.

Москва, наши дни