Эликсир Купрума Эса

– Альфред Павлович, но вы поймите, что это для них оскорбление! Они отложили другие дела, собирались, тратили время на дорогу, а мы им что скажем? «Встреча отменяется, только вас забыли предупредить. Поворачивайте оглобли назад!» Это же… это же скандал, это же хуже пощёчины!

Маленький Тигровский молчал, опустив голову и поджав губы. Вдруг он резко вскинул голову.

– Выход один, – сказал он коротко.

– Какой выход? Ну какой ещё выход?

– Объяснить им, что встречу не отменили сознательно, что мы просим их побеседовать с детьми более младшего возраста, но с детьми очень развитыми и одарёнными.

– Да они нас пошлют к чёрту с нашими «развитыми и одарёнными»!

– Пусть посылают, это будет для них не так оскорбительно, чем если мы скажем, что просто забыли их предупредить.

Яков Дмитриевич подумал и понял, что это и правда единственный выход. В этот момент сквозь окно на лестничной клетке он увидел, как к воротам дворца подкатила чёрная машина.

– Пойдёмте! Это, кажется, они. Пойдёмте их встретим! – быстро проговорил он.

Оба спустились в вестибюль и остановились напротив входной двери.

В вестибюле было пусто. Только возле раздевалки стояла Круглая Отличница, ожидая, когда гардеробщица даст ей пальто. Яков Дмитриевич машинально сунул комочки «Слип камли» в карман пиджака. И тут в вестибюль спустилась Зоя. Она спустилась, громко стуча туфлями по ступенькам лестницы, спустилась, громко сопя от возбуждения и злости, но ни директор, ни Тигровский не заметили её появления, потому что в этот момент дверь открылась и вошли два профессора.

Увидев Лялю, надевавшую пальто, Зоя подошла к ней.

– Слушай, Круглая, – сказала она негромко, но властно, – вернись наверх, отыщи своего Родечку и дай ему кулаком по носу!

– Ладошина, ты что с ума сходишь? – спокойно спросила Ляля, но та уже отвернулась от неё.

Круглая Отличница постояла, подумала и, не сняв пальто, пошла наверх. А Зоя, одеваясь, стала прислушиваться к разговору взрослых.

Троеградов был рослый, представительный мужчина с чёрными, зачёсанными назад волосами, с чёрными усиками, в хорошо сшитом чёрном пальто. Кукушкин выглядел намного старше. У него под синим плащом выпирало брюшко, он был курнос, и седые волосы его походили на пух, сквозь который просвечивала розовая лысина. Увидев их, директор и руководитель «Разведчика» заулыбались изо всех сил.

– Здравствуйте, Виктор Евгеньевич, уважаемый! – заговорили они быстро и одновременно. – Здравствуйте, Пантелей Карпович, дорогой! Здравствуйте, уважаемый Пантелей Карпович! Здравствуйте, дорогой Виктор Евгеньевич! Мы чрезвычайно вам благодарны за приезд! Да-да! Очень признательны!..

Затем долго и крепко пожимали руки, а потом наступила некоторая пауза, после которой Яков Дмитриевич сказал:

– Только… вот какое дело, товарищи уважаемые… гм! Не удивляйтесь, что возрастной состав сегодняшней аудитории будет несколько иным, чем вы предполагали.

– Это в каком смысле иным? – спросил Кукушкин.

– Видите ли, Пантелей Карпович… сегодня здесь собрались юные, так сказать, исследователи, изобретатели, но не из старших классов, а… а более младшего возраста.

– Позвольте! – пробасил Троеградов. – А что вы подразумеваете под более младшим возрастом?

– Н-ну… шестые классы… кое-кто из пятых…

На некоторое время воцарилось молчание. Потом Кукушкин развёл руками:

– Товарищи! Ну… ну, а почему же вы не предупредили?

Директор посмотрел на Тигровского:

– Альфред Павлович, может, вы объясните…

Альфред Павлович покашлял и заговорил о том, что маститых учёных будут слушать дети исключительно одарённые, способные разобраться в очень сложных вопросах современной науки.

– И поверьте, товарищи, – добавил Яков Дмитриевич, – они будут очень огорчены, если вы откажетесь. Чрезвычайно огорчены!

– Короче говоря, вы хотите сказать, чтобы я выступал перед вот такими клопами! – сказал на весь вестибюль Троеградов и указал на Зою, стоявшую возле гардероба. – По-моему, это издевательство! Идёмте, Пантелей Карпович! – И он направился к двери.

– Ну, Виктор Евгеньевич, зачем уж так резко? – пробормотал Кукушкин и обратился к директору с Тигровским: – И вместе с тем я тоже… я не смогу выступать перед детьми такого возраста. Я просто не найду с ними общего языка. Так что извините, но… Всего хорошего!

И он вышел вслед за Троеградовым, а за ним бесшумными шагами проследовала Зоя. Альфред Павлович и Яков Дмитриевич продолжали стоять неподвижно. Директор был так огорчён, что даже, увидев Зою, не вспомнил о «Слип камли».

Оба учёных были соседями по дому, и Троеградов привёз Пантелея Карповича на своей «Волге». Выйдя с Кукушкиным на тротуар перед дворцом, он достал из кармана ключи от машины, и в этот момент перед ним возникла Зоя.

– Это я клоп, да? – спросила она с расстановкой. – Это, значит, я клоп?

Троеградов сдвинул брови:

– В чём дело? Что тебе надо?

Зоя упёрлась кулаками в бока и повысила голос:

– А вот мне то надо, чтобы вы сейчас пошли и выступили перед ребятами. Идите и выступайте! – Она повернулась к Кукушкину: – И вы идите выступайте! Всё! – И, заложив руки за спину, даже не оглянувшись на учёных, она зашагала прочь.