Эликсир ненависти

Он быстро умылся и оделся. Его одолевало властное желание завтрака, табака, упражнений, жизни. Все его черные и уродливые мысли, будь то страх за себя или подозрение касательно тайны подземелий, неприязни ломбардца, ненависти Иль Веккьо, все это теперь отступило перед ярким радостным торжеством возрожденной жизни, которая пела в нем, приветствуя новый лучезарный день. Все его тревоги, самокопания и сомнения лазутчика качнулись прочь, подобно маятнику. Теперь настала реакция, и его переполняли энтузиазм и нехитрое упоение своей физической силой в чудесном сиянии и тепле нового дня на этом волшебном побережье. «Попробую-ка я сегодня помочь в саду, — напевая старинную любовную песенку, подумал он. — Лет двадцать прошло с тех пор, как я вскапывал добрую черную землю. А ведь ее запах даст сто очков вперед любому аромату». Он с воодушевлением принюхался к ветерку, стоя у окна, выходящего на омытый солнцем мирный сад, обнесенный стенами. Пробуждались новые инстинкты, давно забытые чувства оживали в груди.

— Дайте мне мотыгу или вилы, — сказал он, — и я покажу вам класс.

Несколько минут спустя Иль Веккьо приветствовал его в оливковой роще, улыбнувшись и протянув руку для пожатия, на что Деннисон откликнулся от всей души.

— Ну, как мы себя чувствуем нынче утром? — Со всей возможной добротой спросил его старик. — Небольшое нервное расстройство, приключившееся ночью, как я вижу, полностью прошло. Глаза у вас ясные, взгляд спокойный, превосходный цвет лица, руки тверды. Короче, здоровье хоть куда, не так ли? Ах, мой друг, если бы только люди последовали вашему примеру, оставили свои заботы на какое-то время и удалились от мирской суеты. Сблизились бы с природой с ее неиссякающими радостью и молодостью! Как Антей, великан древних мифов, который поднимался, став вдевятеро сильнее всякий раз, когда Геракл повергал его наземь, так люди и нынче могут найти жизнь и силу, вернувшись к труду на земле.

Улыбаясь, он кивнул на свою снабженную длинным черенком лопату, на которую густо налипла черная средиземноморская земля. Ни во взгляде, ни в тоне хозяина не угадывалось даже ничтожнейшего намека на зло, которое причинил ему Деннисон, равно как и никакой иной задней мысли. И, точно смытые некоей высокой и спокойной силой, какую не постигнешь и какой ни воспротивишься, недобрые предчувствия и подозрения Деннисона, и без того порядком ослабевшие, окончательно пропали. И не столько разрешилась сама проблема, сколько все вопросы на время отступили, поглощенные иными, светлыми и радостными мыслями. И Деннисон, глядя на старика, на вид такого простого и ничем не встревоженного, стоявшего среди изменчивой игры теней и света, опершись на лопату, ответил радостной улыбкой на улыбку. Он набил и раскурил трубку, приобретенную в деревне, сделал долгую затяжку и со смехом воскликнул:

— Что же, дайте мне какие-нибудь орудия! Я так явственно слышу этот зов матери земли сегодня утром. Небесам ведомо, сколько лет он не доходил до меня, но сегодня звучит опять. И я повинуюсь. За работу!