Елисейские Поля

— Да… Царское… Тебе было шесть лет. Ты шла по дорожке сада в розовом платье и нюхала цветы. И вдруг споткнулась, упала и заплакала. Я взял тебя на руки и стал утешать, а ты посмотрела на меня мокрыми глазами, улыбнулась и погладила меня по щеке. Мне стало вдруг отчего-то стыдно. Я покраснел, поставил тебя на землю и убежал, а ты снова расплакалась. С того дня я и люблю тебя…

В прихожей резко, точно будильник, зазвонил телефон.

Аня схватила Андрея за руку:

— Кто может звонить так поздно? Это Люська, конечно Люська! Нет-нет, не отвечай ей. Пусть мучается. Как она мучается, должно быть. Ведь догадывается, хоть и глупа. Вчера у нее глаза были совсем как у овцы на бойне. Звонит, старается. Звони, звони! Ах, как хорошо, как весело! Знаешь, Андрей, я тебя еще больше люблю из-за нее, из-за Люськи.

— Какая ты злая!

— Злая? Ах нет, я не злая. — Анин голос теперь звучит грустно. — Я несчастная. Ты говоришь, что любишь меня… но ты все-таки женишься на Люське, а я уеду в Марсель. Господи, что я буду делать? Я не могу больше жить без тебя, спать, дышать…

— Аинька, не плачь… Я тоже не могу без тебя жить… И ты знаешь, что этого не будет…

— Чего не будет?

— Я не женюсь на Люсе.

— Как не женишься?

— Так, не женюсь. Я люблю тебя.

Он обнял ее. Но она оттолкнула его:

— Пусти, пусти. Не хочу. Ты меня нарочно обманываешь, чтобы… Ты женишься на Люське. Пусти, не смей меня трогать.

Зеленый свет фонаря падает на кровать. Свет фонаря — как лунный свет. Только это не Константинополь.

Там он любил ее. А здесь… в Париже…

Аня легко вздохнула, чувствуя головокружение и слабость. Она закрыла глаза:

— Зачем бороться — все равно все погибло, все напрасно.

— Тебе дурно? — Андрей наклонился над ней. — Аинька, Аинька, что с тобой? Ты опять плачешь? Не плачь, не плачь. Слушай… — Он запнулся. — Я брошу Люсю. Я… Я женюсь на тебе.

Аня в темноте близко взглянула в его растерянное лицо и тихо, торжественно засмеялась — как легко, как просто. А она уже отчаивалась…

— Женишься на мне?

Он взял ее за плечо:

— Почему ты смеешься? Ты не хочешь?

Она прижалась к нему:

— Не хочу? Нет-нет, хочу, хочу. Только смешно — предложение делают во фраке, в перчатках, а мы…

Телефон снова зазвонил.

— Опять! Пойдем. Тише, не зажигай света. Молчи. Садись сюда на ковер. Нет, сюда, у самого телефона. Все еще звонит! Это Люська по твою душу. Но ты не бойся, я тебя не отдам. Обними меня крепче. Еще, еще. Ах, как я счастлива. Я умру от счастья. — Она до боли сжала его шею. — Если бы теперь ты даже сам хотел уйти — кончено. Не пущу. Попался, который кусался!

6. Люська отравилась

Тетя Катя внесла большой букет белых роз:

— Тебе. От жениха.

Весь вчерашний день тетя Катя волновалась, возмущалась, сердилась, плакала: «Чужой жених… разве можно…» Но к вечеру устала, смирилась: «Что ж, значит, судьба…»

И теперь, вспоминая, должно быть, свою молодость, относилась к Ане с умиленной нежностью.

Аня положила розы перед собой на стол и поцеловала их — первые цветы от Андрея.

— Знаешь, тетя, мне всегда казалось, что в доме, где невеста, должно быть много цветов. И еще музыка. Сыграй что-нибудь на рояле, чтобы я чувствовала себя совсем невестой.

— Мне котлеты жарить надо, а тебе музыку подавай. Что же тебе сыграть?

В передней звонок. Должно быть, Андрей.

Но это не Андрей. Это Люся.

Она бледна, веки и нос подпухли — плакала. Челка не подвита — до челки ли? Правильно сказано — горе не красит.

Аня смотрит на нее чуть-чуть насмешливо:

— Здравствуй, невеста. Гуляешь, приданое закупаешь? Какое солнце сегодня. Знаешь, есть такие стихи:

Какая погода райская,
Любите меня, мой друг.

Впрочем, к тебе это не относится — невесту всегда любят. Ну, садись, рассказывай…

Люся устало и беспомощно опускается на диван.

— Аня, — хрипло говорит она. — Аня, ты не знаешь, что такое с Андреем?

— А что?

— Он уже три дня не был у меня… Дома его тоже нет. Я боюсь…

— Что под трамвай попал? Успокойся. Жив и здоров. Вчера еще к нам заходил, с тетей насчет своей свадьбы советовался…

— Аня! Не лги, не скрывай…

Аня брезгливо отнимает руку:

— У тебя холодные пальцы! Стану я тебе лгать! На что мне? — Она пожала плечами.

Веки Люси начинают моргать. Аня хлопает ее по спине:

— Ну-ну, не раскисай. Все устроится. Выпей воды. Да не плачь ты, ради бога, не могу видеть слез. Сейчас сама зареву, и нос распухнет, как твой. А я хочу быть хорошенькой. Посмотри лучше…

Люся поднимает заплаканные глаза.

— Посмотри, какие на мне чулки, — Аня вытягивает ногу, — вчера купила. Сто франков — сумасшедшие деньги, зато какой шик! На тебе тоже шелковые? Жених подарил? Напрасно каждый день таскаешь — штопаные уже не то… А когда еще такие получишь? И шляпу тоже — голубая, выгорит. Тебе надо учиться беречь вещи…

Люся не слушает.

— Если Андрей меня бросит, я отравлюсь. И на твоей совести грех.

— Перестань, Люська, ломаться. Не отравишься. И какие там грехи? Каждый сам за себя. И зачем Андрею бросать тебя, ты же говорила, что он тебя обожает. Хочешь посмотреть мои новые рубашки? Я себе тоже приданое закупаю, не ты одна.

Люся встает: