Елисейские Поля

Вечером она будет в Париже. Париж… Андрей… Как-то Андрей ее встретит? Может быть, совсем забыл. А когда-то…

По вечерам она ждала его в длинном темном коридоре. Они жили в одной гостинице. Ей было пятнадцать лет. Андрей приходил с работы. Он всегда приносил ей что-нибудь сладкое, чаще всего халву. Они садились на большой пыльный сундук напротив окна. Андрей целовал ее ноги в коротких детских чулках. Аня ложилась на сундук, набив рот халвой. В окно блестела луна и чернели мачты над Золотым Рогом. С набережной доносился гул, пахло морем, пылью и керосином. Было таинственно и страшно. Аня лежала, заложив руки под голову: они плывут на большом корабле… нет, они в замке, в подземелье…

— Когда ты вырастешь, Аинька, я женюсь на тебе.

— Разбогатей сначала, — смеялась Аня.

«…А теперь он разбогател… и женится на Люське. Разве это справедливо?»

Она достала из сумки письма.

«…Андрей обожает меня. Я объедаюсь конфетами и купаюсь в духах. Через месяц наша свадьба…»

«Проклятая Люська! Ну, это еще посмотрим!..»

Курица громко кудахтала, прыгая по полу связанными ногами.

2. Париж

На серой стене черными большими буквами — «Paris». Так просто. И кругом так просто — рельсы, фонари, дома, люди… А ей казалось, что в Париже все особенное, чудесное. И люди особенные — ведь они парижане.

Аня вышла с вокзала. Нет, это все-таки Париж! Воздух веселый, и фонари горят как-то торжественно…

Носильщик уложил ее чемодан в такси. Ей стало страшно. Может быть, лучше ехать к тете? Но она уже сказала шоферу адрес Андрея.

«…Что-то будет? Ах, все равно. Теперь ничего не изменишь. — (Автомобиль круто завернул.) — Выскочить бы потихоньку и спрятаться там в углу за выступом дома…»

Лохматая голова консьержки высунулась из-за стеклянной двери.

— В такой час в гости?

— Я с поезда…

— Третий этаж налево.

Аня стала быстро подниматься по лестнице. Свет погас. Не ошибиться бы этажом.

— Кто там? — спросил Андрей по-французски.

— Открой. Это я.

— Кто «я»?

— Я, Аня…

Андрей стоял в освещенном четырехугольнике раскрытой двери. Волосы его были растрепаны, как у консьержки, и лицо такое же сонное и недовольное.

— Ты, Аинька? — И он, подняв руки, быстро приподнял волосы. — Да входи же. Когда ты приехала? — Он наконец улыбнулся.

— Только что. Мой чемодан в такси.

— Сейчас я принесу, — засуетился он, запахивая домашнюю куртку.

Аня осталась одна в чужой прихожей. Перед ней — зеркало, за спиной открытая на лестницу дверь…

«Зачем я приехала! Ничего не выйдет. Он недоволен. Он меня совсем забыл».

Андрей принес чемодан.

— Ну, рассказывай…

— …Я телеграфировала тете… Она меня не встретила… — Аня растерянно ежилась. — Я забыла ее адрес… Тогда приехала к тебе… Ты сердишься?

— И отлично сделала. Но, — он наморщил лоб, — как теперь быть? Зачем я отпустил такси! Тут не найдешь, а пешком далеко. Ты очень устала?

— Очень… — Она запнулась. — Скажи… Нельзя ли у тебя переночевать?

— И прекрасно! Куда тебе, в самом деле, тащиться ночью? Раздевайся же.

Он помог ей снять пальто.

— Вот уж не ждал… Как ты выросла! Дай же на тебя посмотреть.

Аня закрыла лицо руками:

— Нет, не смотри. Я вся перемазана, как трубочист. Нельзя ли помыться?

— Прости, я не сообразил. Вот сюда, направо.

Андрей щелкнул выключателем в ванной.

— Ну, ты мойся, а я пока приготовлю чай.

3. Ванна. Чай. Сны

Аня разделась и медленно, чтобы не обжечься, села в горячую воду. Ой, как горячо! Ноги сразу покраснели; от этого, как всегда, сделалось весело. Она намылила губку и стала тереть шею.

«…Какой Андрей хозяйственный! Сколько губок, и щетки какие-то с ручками». Она тихо рассмеялась. От яркого света, пара, блеска никелированных кранов, усталости, горячей воды и оттого, что Андрей, звеня чашками, ходит так близко и даже дверь не заперта, было тоже весело. Весело и страшно…

— Андрей! — крикнула она. — Нет-нет, не входи — я в ванне. Ты только скажи, ты не сердишься?

— Глупости. Я очень рад. Вылезай скорей.

— Сейчас.

Она нарочно громко плескалась, пусть слышит.

Купальный халат Андрея висел на крючке. Аня закуталась в него. Что-то хрустнуло в кармане.

«Письмо? От Люськи?»

Но это был только счет за электричество. Она скомкала и бросила его на пол.

Какая нарядная ванная. И как не похожа на ту, в которой дома купалась Аня. Сразу видно, что это мужское царство. На столике пестрые картинки. Аня не рассматривала — что-то неприличное. На стеклянной полке бритвы, кисточки, какие-то невиданные флаконы. Она поочередно их перенюхала.

— Андрей, для чего у тебя это красное, в темной бутылке?

— Выходи скорее. Чай на столе.

Аня вытерла запотевшее зеркало и расчесала волосы, внимательно глядя на себя. Вот такой он увидит ее сейчас. Такой сероглазой, такой прелестной…

Она подкрасила губы, надушила волосы духами Андрея. Жаль, что нет своих. Ну, все равно.

Как весело! Как страшно! И совсем особенно. Не так, как всегда. Не так, как в обыкновенной жизни. Главное, страшно…

Андрей разливал чай. Теперь он был гладко причесан и выглядел любезным хозяином. Только глаза смотрели по-новому, равнодушно и рассеянно.

Вот он какой. А она и не знала.