Элита

Весь пурпурно-лавандовый, красавчик, и прическа при нем, и все такое. Слова Гвоздя не шли у меня из головы. Вряд ли двое Жителей-близнецов бродили по полю боя. Гвоздь видел «моего» Волхва. Хорошо, пускай «мой» Волхв по какой-то своей чисто «жительской» прихоти дает мне ценные указания. Да, это очень странно, но я уже почти привыкла. Но с Гвоздем-то что? Почему Волхв его защитил? Почему он помогал нам обоим? За всю историю после Дисерея не было случая, чтобы Жители помогали нам. Опять вопросов миллион – а ответов ноль.

Но вопросы и ответы подождут. Сперва нужно оповестить весь штаб о нашем новом источнике могущества. И Кент почему-то вбил себе в голову, что сделать это должна я.

Кент объявил общий сбор всех Охотников. Во всем штабе только одно помещение могло вместить нас всех – ангар для винтокрылов. Я и не подозревала, что у нас, оказывается, есть ангар. Хотя могла бы и догадаться. Наши пилоты ведь не в армии служат, и наши винтокрылы не приписаны к вооруженным силам. А технику же надо где-то держать, когда она не летает. И не абы где, а поблизости к штабу.

– А почему я-то? – Я ужасно боялась выходить и вещать перед всем штабом. – Я же не…

– Ты Элита. – Кент пробуравил меня суровым взглядом. – Если бы нас включали в рейтинг, ты была бы сейчас культовой из культовых. Ты Элит-Охотница Рада, и у тебя одиннадцать Гончих. Каждый второй юнец твой портрет на заставке держит.

«На какой еще заставке?» – чуть не сморозила я.

А на такой. Заставка на видэкране.

Да, я знаю, народ мне чуть ли не поклоняется. Может, кто из Охотников и решил, что я загордилась, но я своим вступлением в Элиту все сказала по этому поводу. Будь я такой сдвинутой на славе, как Ас, в Элиту в жизни бы не пошла.

И сейчас меня послушают. Я уже проделывала вместе с Гончими такое, чего никто не мог. Поэтому мне поверят. И это самое главное. Лучник ведь правильно тогда сказал: в магии важно не что ты думаешь, а во что ты веришь.

– Ну да, а вам надо заняться Элитой. – Это я даже не спросила, а как бы подумала вслух.

– И не только. Мне сейчас придется от нашего лица явиться в псайкорпус и состроить смиренную мину. И я там долго проторчу. Втрое дольше, чем мне хотелось бы, и вшестеро дольше, чем смогу вынести. – Он презрительно скривился. Я бы тоже скривилась на его месте. – Итак, что ты скажешь Охотникам?

– Скажу им то, чего они жаждут и что должны услышать. Охотники способны одолеть пришлецов, и я знаю как. А потом пусть призывают вожаков своих стай и сами спрашивают их. Примерно так.

– Все верно, – согласно кивнул оружейник. – А в следующий раз тебе будет проще говорить перед всеми – они заведомо тебе поверят. Потому что сейчас ты окажешься права.

Кент смотрел на меня как-то по-особенному. Так смотрели Учителя, когда хотели сказать: пора, мол, браться за кое-что посложнее.

– Нравится тебе это или нет, Радка, твое предназначение – вести за собой, – продолжил оружейник. – Сейчас ты ведешь за собой стаю из одиннадцати Гончих – и стая повинуется тебе. А теперь пришла пора сделать следующий шаг. Поэтому не спорь. Вперед.

И он в прямом смысле слова вытолкнул меня из оружейни. Ча следовал за мной. Я покосилась на своего вожака и увидела, что он… улыбается. Вот этой фирменной улыбочкой «а-что-я-тебе-говорил».

«Кончай ржать», – мысленно цыкнула я. Ну потому что я ненавижу, когда все на меня таращатся. А тема насчет «вести за собой» – она и есть про это самое, что я ненавижу: про всеобщее внимание и шумиху. Но если Кент прав – а он редко бывает не прав, – то это и впрямь должна сделать я. Встать перед толпой топовых и всяких разных Охотников и сообщить им, что не все так плохо и есть хорошие новости. Кент, кажется, решил ковать из меня лидера – ладно, об этом я подумаю завтра.

Все винтокрылы из ангара убрали и поставили снаружи. Ангар оказался громадным помещением без всяких изысков: огромные металлические ворота на одном конце, бетонный пол, бетонные стены, все выкрашено в бежевый. На стенах пестрели доски для объявлений, постеры и разные другие картинки. Отражаясь от пола и стен, по ангару гуляло эхо. Здесь уже сгрудились Охотники – как и Элита, все были ранены: кто-то легко, кто-то потяжелее. У кого-то во взгляде сквозила надежда, но у большей части – лишь глухое отчаяние. Наверняка они решили, что их собрали с целью объявить: баста, ребята, пришлецы нам не по зубам, давайте-ка разрабатывать план эвакуации, потому что без него нам крышка. Я не успела и рта раскрыть, как меня заметила Искра – ух, до чего здорово, что она жива!

– Радка! – взвизгнула Искра.

И тут уж, разумеется, все повернулись ко мне. Я прокашлялась, и на меня пулей устремилась летающая камера – поэтому мой кашель разнесся из динамиков по всему ангару. Я чуточку поморщилась, но усилием воли расправила плечи и напомнила себе, что главное тут не моя персона, а то, что́ моя персона собирается сказать.