Элита

приоткрыл ее так, чтобы я могла войти перед ним. За дверью

оказалось просторное и светлое помещение с множеством окон и

выходом на балкон. Из мебели имелись кровать, массивный

гардероб и стол со стульями. В комнате не было ни картин, ни

безделушек на украшенных инкрустацией полках. Даже краска на

стенах оказалась какого-то унылого цвета.

—

Это покои принцессы, — негромко произнес Максон.

Мои глаза расширились.

—

Я понимаю, что сейчас смотреть тут особенно не на

что. Выбор отделки — прерогатива принцессы, так что, когда мама

перебралась в королевские покои, отсюда все вынесли.

Здесь спала королева Эмберли. Меня охватило ощущение

какого-то волшебства.

Максон остановился позади меня и начал показывать:

—

Вот эти двери ведут на балкон. А вон те, — он указал

в дальний конец комнаты, — в личный кабинет принцессы. Тут, —

он махнул на дверь справа от нас, — коридор в мои покои. И

ходить не слишком далеко.

При мысли о том, чтобы спать в такой близости от Максона, я

залилась краской.

Он подошел к гардеробу:

—

А это видишь? За шкафом потайной ход в убежище. В

разные другие места во дворце через него тоже можно попасть, но

«-6s 192 ^

Э ЛИ ТА

это его главное назначение. — Он вздохнул. — Конечно, задуман

он немного не с этой целью, но я решил, что дело того стоит.

Принц положил ладонь на потайную щеколду, и гардероб вместе с

частью стены выехал вперед. Максон улыбнулся куда-то в

пространство за ним.

—

Точно вовремя.

—

Ни за что бы это не пропустила, — послышался

женский голос.

Я ахнула. Этот голос не мог принадлежать той, о ком я думала. Я

обошла громоздкий шкаф и улыбающегося Максона и заглянула в

открывшийся в стене проход. Там стояла Марли, одетая в самое

простое платье и со стяну тыми в пучок волосами.

—

Марли? — прошептала я, совершенно уверенная, что

грежу наяву. — Откуда ты взялась?

—

Я так по тебе скучала! — воскликнула она и бро-

силась ко мне с раскрытыми объятиями. На ладонях краснели

слегка поджившие рубцы. Это в самом деле была Марли.

Она обвила меня руками, и мы опустились на пол, так как ноги

отказывались держать от потрясения. Меня переполняли чувства.

Снова и снова я сквозь слезы спрашивала ее, как она здесь

оказалась.

Когда я немного успокоилась, Максон привлек мое внимание:

—

Десять минут. Я подожду снаружи. Марли, ты

можешь уйти тем же путем, что и пришла.

Марли дала ему обещание, и Максон оставил нас наедине.

<-6- 193

Э ЛИ ТА

—

Ничего не понимаю, — сказала я. — Тебя ведь

должны были отправить на юг. И разжаловать до Восьмерки. Где

Картер?

Она улыбнулась моему изумлению:

—

Мы все это время были здесь. Я начала работать на

кухне, а Картер еще лечится, но, думаю, уже скоро переберется в

конюшню.

—

Лечится?

В голове роилась уйма вопросов. Не знаю, почему вырвался

именно этот.

—

Да, он ходит и может сидеть и стоять, но сил у него

еще не очень много. Он пока помогает на кухне. С ним все будет в

порядке. И посмотри на меня, — сказала она, вытянув вперед обе

руки. — О нас очень хорошо позаботились. Выглядят они не

слишком, но зато больше не болят.

Я осторожно коснулась выпуклых красных рубцов на ее ладони,

уверенная, что это не может не болеть. Но Марли не поморщилась,

и в следующий миг я уже сжимала ее руку. Ощущение было

странное, но совершенно естественное. Марли была со мной. Я

держала ее за руку.

—

Значит, Максон все это время скрывал вас во дворце?

Она кивнула:

-— Он побоялся, что с нами что-нибудь сделают, если мы будем

брошены на произвол судьбы, поэтому оставил здесь. Вместо нас

отослали двух слуг, брата и сестру, у которых родные в Панаме.

Мы взяли другие имена, а Картер отпускает бороду, так что скоро

мы никому не будем бросаться в глаза. Про то, что мы во дворце,

почти никому не известно. Знает пара поварих, с которыми я

работаю, одна из медсестер и Максон. Думаю, из гвардейцев

вообще никто не в курсе, потому что они отчитываются перед

королем, а он бы не обрадовался, узнав все. — Она покачала

головой, потом быстро продолжила: — Квартирка у нас чистая,

<-6- 194

Э ЛИ ТА

хотя и совсем маленькая, влезает только кровать да несколько

полок. Я хочу сшить нам покрывало на кровать, но...

—

Постой. Кровать? Одна? То есть вы спите в одной

постели?

Она улыбнулась:

—

Два дня назад мы поженились. В утро накануне

экзекуции я сказала Максону, что люблю Картера и что он и есть

тот единственный, за которого я хочу выйти замуж. И извинилась

перед ним за то, что причинила ему боль. Он на меня не злился. Два

дня назад он пришел и сказал, что во дворце затевается какое-то

крупное мероприятие и что, если мы планируем пожениться,

лучшего времени не найти.

Я прикинула в уме. Два дня назад приезжали немцы. Вся дворцовая

челядь помогала их обслуживать, а те, кто не был задействован,

готовились к приему итальянок.

—

Меня вел к алтарю Максон. Не знаю, увижу ли я

теперь когда-нибудь своих родителей. Наверное, для них будет

лучше вообще со мной не встречаться.

Эти слова явно причиняли ей боль. Если бы я была на ее месте и

внезапно стала Восьмеркой, исчезнуть было бы гуманнее всего по

отношению к родным. Конечно, им было бы трудно, но рано или

поздно все забылось бы. И мои родители оправились бы от потери.