Элита элит

Второй самолет я снял двумя пулями. После чего приказал сворачивать постирушку и готовиться к движению. Рассчитывать, что второй пилот повторит ошибку первого, я бы не стал. Поэтому теперь следовало поторопиться, пока по переданным пилотом координатам не нанесут артиллерийский удар и не подтянут сюда пару рот автоматчиков. Так, во всяком случае, по моему мнению, должен был поступить любой грамотный командир.

Артиллерийского удара мы не услышали, а вот перестрелка с моими орлами, десяток которых (конечно, из первых пяти десятков) я оставил «поиграть» с немцами в прятки, до нас донеслась. Впрочем, вскоре она начала отдаляться, а потом и совсем затихла. При нынешнем уровне подготовки немецкие вспомогательные части (а вряд ли какой командир позволил бы отвлекать на поимку бежавших пленных боевые) были моим ребятам не конкуренты. Так что те поводили их до темноты, а потом броском оторвались, уйдя к назначенной мной точке рандеву.

За следующие четыре дня мы продвинулись мало, потому что я резко взвинтил интенсивность занятий. Поскольку я лично не мог охватить все две с половиной сотни новобранцев одновременно, эффективность первого этапа обучения заметно упала, но все равно к концу недели я собирался начать этап скачкообразного изменения физических кондиций. Вследствие того же фактора он должен несколько растянуться по времени, но ничего, еще пара-тройка недель и… ух, оторвемся!

4

Автомобиль затормозил и остановился. Курт распахнул дверцу кубельвагена и выбрался наружу, инстинктивно чуть поморщившись. Рана еще побаливала. Ему пришлось выдержать непростой разговор с отцом и просто целую бурю с матерью, чтобы настоять на своем и все-таки вернуться сюда. В смысле не только на службу, но и на Восточный фронт.

– Герр гауптман! Чем могу помочь?

Курт обернулся. Перед ним предупредительно застыл капрал с повязкой дежурного по штабу.

– Доложите генералу, что прибыл гауптман фон Зееншанце.

– Слушаюсь, герр гауптман. – Капрал лихо отдал честь и исчез.

Курт стянул с руки перчатку из тончайшей лайки и обнаженной рукой потер лицо. Ну вот он и здесь. Теперь предстояло решить, что же делать дальше. Где искать? Курт покосился на двор, забитый машинами, мотоциклами и людьми, которые пребывали в вечной суете, столь свойственной всем штабам высокого уровня, окруженным разветвленной системой служб, где ежедневно решались тучи повседневных вопросов, и вздохнул. Пока в голове ни одной разумной мысли.

– Герр гауптман, генерал ждет.

Курт обернулся. Давешний капрал снова возник, будто чертик из табакерки. Курт кивнул и двинулся в сторону распахнутых дверей, через которые то и дело входили и выходили люди. Ладно, как говорил великий Наполеон Бонапарт: «Главное – ввязаться в бой, а там – посмотрим!»…

– Курт, мальчик мой, с какой миссией ты навестил меня теперь? Опять будешь недреманным оком ОКХ? – весело спросил невысокий, ладно скроенный мужчина в генеральском мундире, поднимаясь из-за стола и распахивая объятия навстречу молодому офицеру.

– Не совсем, дядя Гейнц, – улыбаясь в ответ, сообщил Курт, – хотя должен тебе сказать, что ОКХ не слишком довольно темпами продвижения. Они явно отстают от запланированных.

Генерал нахмурился.

– Они там у себя в Берлине думают, что все всегда развивается согласно тем планам, которые они нарисовали. А это не так! Уж меня-то не стоит упрекать в том, что я нарочно торможу продвижение. Когда мог, я двигался гораздо быстрее всяких планов. Кстати, во Франции они меня ругали именно за это. Лучше бы вздрючили Канариса! Так ошибиться с количеством войск вдоль границы… Да и вообще, русские не французы. Большинство из них дерется даже в безнадежной ситуации, пусть и не слишком умело. Но когда в сторону твоих солдат в ситуации, когда все уже ясно и нет никаких шансов, продолжают стрелять, ты все равно несешь потери. Причем теряются не только личный состав и техника, но и время. Вот отсюда и отставание.

Курт шутливо вскинул руки:

– Дядя, дядя, я уже сдаюсь! Тем более что весь твой запал не к месту. Я откомандирован на фронт на три месяца и потому не смогу в ближайшее время изложить твою точку зрения руководству. А через три месяца они все равно найдут, в чем тебя обвинить, только скорее всего уже в другом.

Генерал несколько мгновений, еще в запале, сердито смотрел на молодого офицера, но потом лицо его смягчилось, и в глазах вновь заиграли веселые искорки.

– Ладно, прости… Просто эти снобы из Берлина меня уже достали. Садись, – предложил он, указывая на два кресла, стоящие рядом с небольшим столиком. – Кофе? У меня есть настоящий, бразильский, хотя вы у себя там в Берлине, наверное, и так им избалованы.

– Нет, не избалованы, – негромко рассмеялся Курт. – В столовой управления теперь подают эрзац. Блокада англичан не способствует доступности колониальных товаров. Поэтому я не могу отказаться от столь заманчивого предложения.

– Линдеман! – возвысил голос генерал и бросил возникшему в дверях адъютанту: – Два кофе, – после чего вновь развернулся к гостю. – Как отец?