Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

В жизни разведчика был период, когда несколько месяцев он не мог легализоваться и жил без каких-либо документов. Первая случайная проверка могла поставить крест и на его работе и, возможно, на самой жизни. Но крайняя осторожность, внимание к мельчайшим деталям, точный расчет на несколько ходов вперед, как в любимых им шахматах, позволяли оставаться на плаву. И еще — тонкое знание своего дела. Например, методов посылки информационных материалов. Их использовалось много — оригинальных, хитрых.

Удивительно скромный человек, Черняк в докладах ГРУ о сделанном всячески обходил себя, отдавая славу своим помощникам: «Высокая оценка Центра ободрила всех нас», «Оценка информационных материалов ободрила источников». Он охотно делил успех с руководством: «Подробные задания Центра давали возможность подбирать наилучшие материалы из большого выбора, всегда имевшегося у нас», «Хорошее финансирование, позволявшее вербовать людей…». Многое из опыта, накопленного Черняком за почти 16 лет работы «на холоде» (организация связи, конспирация и т. д.), которым он, не скупясь, делился, вошло в арсенал разведки. Этот опыт накапливался бы и дальше, по-прежнему шли бы от талантливого резидента бесценные материалы, но… Предательство осенью 1945 года сотрудника разведки, которому было известно о деятельности одного из источников Черняка, ухудшение «контрразведывательной обстановки — все это заставило принять решение о срочном возвращении разведчика в Москву.

Однако тут нужны некоторые пояснения. В мае 1945 года Ян Черняк был переброшен в США с заданием работать по манхэттенскому проекту. Он приобрел новые источники и наладил работу. О ценности отправляемых им «атомных» материалов я сказал выше. Его работа продолжалась бы, по всей вероятности, и дальше по возрастающей, если бы не предательство лейтенанта Игоря Гузенко — «Кларка», шифровальщика канадской резидентуры ГРУ. 5 сентября 1945 года он попросил политическое убежище. Из прихваченных им с собой секретных документов были выяснены имена почти двух десятков агентов советской военной разведки. Большая их часть занималась атомной бомбой. В том числе и доктор Мэй, арестованный и приговоренный к 10 годам тюремного заключения.

В ноябре 1945 года из-за предательства Гузенко покинул США Залман Дитвин, нелегал ГРУ «Мулат». После этого было принято решение немедленно вывести из дела Черняка. Он меняет паспорта, скрывается, переезжает из страны в страну. Наконец настает день отъезда. Точнее — операции по вывозу морем на судне под видом одного из моряков советского корабля, тогда их еще называли краснофлотцами.

За три недели до этого связник информировал разведчика об отъезде, сообщил план посадки, потребовал фотографию и описание — в чем будет одет, размеры одежды и обуви, прислал явки и пароли. Тщательность Черняка видна даже в такой детали: в деле до сих пор хранится выполненный на листе бумаги в натуральную величину след его башмака. Позже состоялась опознавательная встреча без личного контакта с человеком, ответственным за посадку на судно. Черняк назвал его «ноль первым».

«Условия, выработанные для посадки меня на судно, — напишет он позже, — были ненужно усложненные, определенно сказалось на них влияние романтической кинокартины». (Указывается ее название и главные исполнители.) По предложенному плану один из помощников Яна Петровича должен был привезти на такси вещи в условленное место около жилого дома, за углом которого ждала другая машина. Она и доставит вещи на корабль.

Искренний Черняк назвал план идиотским. И вот почему. В обязанность любого таксиста «там, у них» входило поднести вещи к двери дома и позвонить. Но кому? Незнакомым жильцам? Отказаться же от услуг водителя и остаться с чемоданами на тротуаре нельзя — водитель тут же заподозрит неладное и «стукнет» в полицию. Это не взял в расчет разработчик плана, который, как видно, недостаточно хорошо знал страну.

Встреча же с самим Черняком была назначена в номере гостиницы, где жили некоторые члены команды судна. Войдя в назначенное время в фойе, Ян Петрович с удивлением увидел, что «ноль первый» стоит в дверях и разговаривает с какой-то женщиной. Его нахождение здесь, а не в номере можно было понять как сигнал тревоги и ретироваться. Но Черняк уже оценил «ноль первого» и понял, что от него всего можно ожидать. Минуя лифт, он медленно пошел по лестнице, давая возможность помощнику обогнать его.