Элизабет Тейлор

«Я перенервничал. К тому же, мне приходилось восемь раз в неделю исполнять роль Гамлета, так что я похудел на двадцать фунтов, — произнес Бертон. — Но теперь у меня словно камень с души свалился».

На следующем представлении «Гамлета» знаменитый актер удостоился бурной овации. Несколько раз раскланявшись, он выступил вперед и произнес: "Мне бы хотелось процитировать строки из пьесы — третий акт, сцена первая: «Больше браков у нас не будет».

И актеры, и зрители ответили бурной овацией.

Актеры приготовили для молодоженов специальное поздравление. Бертон открыл праздник тем, что взял помаду Элизабет и написал на зеркале слова «Он её любит».

«В ту пору они жить друг без друга не могли и все время сидели, взявшись за руки, — вспоминал Роберт Милли — актер, исполнявший роль Горацио. — Она с трепетом относилась к его недюжинному актерскому дарованию, он же безумно гордился тем, что он, Ричард Бертон, двенадцатый из тринадцати детей судомойки и валлийца-шахтера, женился на самой красивой, самой знаменитой женщине в мире. Он любил ее за все то, что она дала ему, неустанно повторял: «Я женат на первой красавице мира». Он просто не мог в это до конца поверить».

«Бертон, словно маленький ребенок, похвалялся, сколько денег заплатил за серьги и ожерелье для Элизабет. Он спешил их вам показать, а затем непременно сообщал, во что они ему обошлись.

«Больше миллиона я выложил за них, больше миллиона», — говорил он.

Это было и безвкусно, и трогательно. Ведь для него деньги значили все на свете. Более того, он признался мне, что его сокровенной мечтой было желание стать самым высокооплачиваемым актером в мире. Ему нравилось выставлять напоказ свою корысть, бросая вызов старым рыцарям, которые уже приготовили для него мантию величайшего шекспировского актера нашего времени.

В Торонто супруги Милли устроили вечеринку для труппы «Гамлета», однако не стали приглашать туда Ричарда с Элизабет, полагая, что те все равно не придут. Когда веселье было в самом разгаре, кто-то начал громко стучать в дверь. Мэри Джейн Милли пошла открывать и увидела, что на пороге стоят молодожены и умоляют, чтобы им позволили присоединиться к компании.

«Мы слышали, что у вас тут вечеринка, и захотелось узнать, с какой стати нас не пригласили», — сказал Ричард.

«Может, вы разрешите нам войти, мы тоже хотим к вам», — добавила Элизабет.

После нескольких часов обильных возлияний, Бертоны пригласили хозяев к себе в номер в отель «Король Эдвард». В спальне оказалось помещенное в рамку фото Майка Тодда, а на комоде лежало обручальное кольцо с гигантским бриллиантом, подаренное им Элизабет.

«Я как сейчас помню этот невероятно дорогой бриллиант, размером едва ли не с автомобильную фару. Он лежал на туалетном столике, откуда его мог прихватить кто угодно», — вспоминала Мэри Джейн Милли.

Гулянка продолжалась до четырех утра, причем Ричард как всегда основательно набрался и принялся рассказывать байки о президенте Джоне Кеннеди, который, посмотрев «Камелот», пригласил его к себе в Белый Дом.

Ричард рисовался в первую очередь перед хорошенькой женой Роберта Милли и даже пытался за ней поухаживать. Он постоянно улыбался и повторял: «Ну, поцелуй меня, киска. Ну, давай. Поцелуи меня». Элизабет, которой было вовсе не до смеха, стояла в углу, ломая голову над тем, как привести в чувство супруга, который у нее на глазах пытался соблазнить другую женщину. Наконец она не выдержала и подошла к Мэри Джейн Милли.

«По-моему, ты даже очень привлекательная, и Ричард явно того же мнения, — сказала Элизабет. — Но мне все равно придется попросить тебя немедленно убраться отсюда».

«Лиз поначалу меня недолюбливала из-за ухаживаний Ричарда, правда, мне все это казалось просто смехотворным, и я попыталась сказать ей об этом, — вспоминала Мэри Джейн Милли. — Я знаю, что такое иметь, красавца-мужа — женщины летят на негословно мотыльки на огонь. Это отравляет жизнь. Но мне стало понятно и то, насколько она была не уверена в себе и в своих отношениях с Ричардом. Она стремилась безраздельно владеть им и позднее призналась мне, что ужасно переживала, когда он начинал заигрывать с другими женщинами. Ей хотелось быть уверенной в том, что он ее никогда не бросит, не сбежит от нее».

Элизабет изо всех сил старалась расположить к себе окружающих его людей, заискивая перед режиссером труппы сэром Джоном Гилгудом и остальными актерами, пытаясь всем угодить. В день премьеры она распорядилась доставить в гримерную каждого, кто был занят в «Гамлете», по две бутылки коллекционного вина. К вину прилагалась написанная от руки записка с пожеланиями успеха. Она требовала, чтобы всякий раз, когда труппа обедала где-нибудь в ресторане, Ричард брал на себя оплату счета. Когда однажды у одной из актрис сломалась молния, Элизабет сорвала с себя брошь стоимостью в 150 тысяч долларов, чтобы использовать ее вместо английской булавки.