Элизабет Тейлор

В Калифорнии Элизабет часто навещала свою мать, которая теперь жила в Палм-Дезерт. Кроме того, она частенько отправлялась проведать таких своих старых знакомых, как Сидни Гилярофф и Хелен Роуз, а также устраивала званые обеды, на которые приглашала Джорджа Кьюкора, Рока Хадсона, Мирну Лой и Марлона Брандо.

«Я помню, как однажды Элизабет позвонила в «Чейзен», чтобы там приготовили обед, а я должен был сервировать его на кухне, — вспоминает Руди Урибе. — И вдруг, ни с того ни с сего, я слышу ее голос. Я вбегаю в столовую и застаю там Элизабет — она кричит и ругается на чем свет стоит. Неожиданно она превратилась в Марту из «Вирджинии Вульф». Она вечно так делает, а я и говорю ей, что она меня пугает. Но она такая великая актриса, что ничего с собой не может поделать. Даже когда утром встает с постели, начинает играть и не может остановиться, притворяясь, что она кто-то другой. Однажды утром она перевоплотилась в Маргарет Резерфорд и говорила точно как она».

Для актрисы, которая вживалась в роли, которая постоянно играла разные роли, и которыми жила, водораздел между фантазией и реальностью частенько оказывался довольно расплывчатым, но Элизабет, похоже, это не доставляло особого неудовольствия.

«Она все время пыталась помочь Оливии Хасси, — вспоминал Руди Урибе. — Элизабет давала уроки Оливии прямо дома, она показывала ей, как ходить, как разговаривать, как держаться перед камерой. Элизабет знает буквально все об освещении, о режиссуре, о съемках».

Как-то раз во второй половине дня, когда Урибе готовил небольшой званый обед в честь Марлона Брандо, тот позвонил, чтобы еще раз уточнить время.

«Я сказал ему, чтобы он сразу ехал к нам, потому что я ждал Элизабет и Генри с минуту на минуту, однако он даже не желал меня слушать и все время повторял: «Позвоните мне, когда Элизабет вернется домой». А я ему в ответ: «Но, мистер Брандо, она уже едет домой». И тогда Марлон Брандо расхохотался и говорит: «Нет, братец ты мой. Ты не понимаешь. У этой женщины нет никакого понятия о времени. Я помню, как однажды пригласил ее на обед, но она так и не появилась. Зато позвонила мне через три дня из Рио и сказала, что едет ко мне. Так что я даже с места не сдвинусь, пока не удостоверюсь, что она уже дома».

Самой большой проблемой для Руди Урибе было вовремя подготовить Элизабет для ее деловых и прочих встреч.

«Однажды к нам домой приехала одна дама, чтобы поговорить с Элизабет о «Синей птице» — картине, которую она и знаменитый режиссер Джордж Кьюкор собирались снимать вместе с русскими. Элизабет сказала мне, чтобы я предложил даме чего-нибудь выпить, что я и сделал. Дама прождала Элизабет целый час. Мне стало неловко. Я пошел в спальню и сказал Элизабет, которая сидела и красилась, чтобы она поторопилась. На что она мне ответила: «Скажи ей еще немного подождать. Подождет, если я ей действительно нужна. Не волнуйся из-за пустяков».

«Лишь одна вещь доставляла мне уйму хлопот — это ее бриллиант, самый большой. Мне постоянно приходилось его чистить и класть обратно в футляр. Но однажды Элизабет закричала, что не может его нигде найти. «Наверно, я его прошлой ночью спьяну спустила в унитаз». Мы вызвали слесаря, мы осмотрели все аквариумы с тропическими рыбками, потому что Элизабет всегда кормила своих рыб, не снимая кольца, но оно так и не нашлось. Так что, в конце концов, она сказала мне, чтобы я велел Раймонду позвонить в банк и связаться с Аароном Фрошем. Мы не стали говорить, что Элизабет была выпивши и смыла кольцо в унитаз. Мы просто сказали, что она его не может найти. Затем в один прекрасный день мой приятель Дон Крайдер нашел кольцо возле бассейна. Он надел его на мизинец и принялся смешивать для нее коктейль. Поначалу она не заметила кольца, но потом увидела, как оно искрится, и завопила от радости, уж так она сильно обрадовалась. Я сказал ей, что она должна быть повнимательнее, потому что все эти треволнения из-за бриллиантов отнимают у меня целые годы жизни».

Несмотря на то, что жизнь с Генри Уинбергом была полна удовольствий, чувственности и веселья, на ней все еще лежала тень Ричарда Бертона. Особенно это проявилось в октябре 1974 года, когда Бертон объявил о своей помолвке с принцессой югославской Елизаветой. Буквально через несколько дней с Элизабет случился мучительный приступ болей в спине, и страдалицу положили на растяжку в ее оклеенной зеркальными обоями спальне. К ее постели тотчас слетелись друзья, которых не на шутку перепугал восьмикилограммовый груз, растягивающий ей позвоночник. Никто не усомнился в ее страданиях, однако все сошлись на том, что все это каким-то образом связано с тридцативосьмилетней принцессой. Тем не менее, Элизабет не на шутку рассердилась, когда кто-то осмелился предположить психосоматическую связь между ее болями в спине и новой возлюбленной Ричарда Бертона.

«Ведь мой позвоночник разваливается на части! — кричала она. — Можете посмотреть мои рентгеновские снимки. Спросите моего врача — он скажет вам то же самое».

Когда ей через несколько дней позвонил Макс Лернер, Элизабет поинтересовалась: