Элизабет Тейлор

«Насколько мне известно, он может быть временной заменой, — заявил Бертон репортерам. — Мы с Элизабет часто разговариваем по телефону. Это может показаться забавным, но она никогда о нем даже словом не обмолвилась». Презрение было взаимным. Уинберг, который совершенно искренне полагал, что теперь именно он единственная любовь Элизабет, смотрел на Бертона как на неудачника, погубившего свой талант в алкоголе. В то время Генри Уинберг мог позволить себе подобную самоуверенность. Он не сомневался в том, что любовь и привязанность Элизабет принадлежат только ему. Она действительно не представляла свою жизнь без Генри и искренне стремилась помочь ему во всех его делах. Вместе они образовали фирму по производству косметики, выбросив на рынок духи с ее именем. Генри вел для Элизабет переговоры об ее участии в торговле бриллиантами. Разумеется, он извлек для себя выгоду из обоих проектов. Позднее, по настоянию Элизабет, он сопровождал ее в Ленинград на съемки первого в истории совместного советско-американского фильма «Синяя птица» и даже получил работу фотографа при проведении проб.

Отлично понимая, что присутствие Элизабет идет ему на пользу, Генри частенько приглашал ее с собой в деловые поездки. Элизабет никогда ему не отказывала. Однажды, когда ее мучили сильные боли в спине, она все-таки поднялась с постели, чтобы вылететь с ним в Сан-Клементе. Дело в том, что один его японский знакомый собирался брать интервью у Джулии Никсон-Эйзенхауэр, и ради этого события Уинберг хотел прихватить с собой Элизабет Тейлор.

«Учитывая ее состояние, это было либо героизмом, либо глупостью, или, возможно, и тем и другим одновременно, — рассказывал Макс Лернер. — Однако даже если она и считала, что обязана поддержать Уинберга, он был тоже достаточно настойчив, чтобы требовать от нее сделать подобный шаг».

Скоро сам Лернер попал в весьма неловкое положение, написав для одного из журналов статью под заглавием «Элизабет Тейлор. Побеждая время». И хотя эта статья была пронизана симпатией и теплотой, прочитав ее, Элизабет едва не растерзала Лернера на мелкие кусочки.

«Она позвонила мне, клокоча от ярости, — вспоминал он позднее. — Я написал, что она — легенда, в то время как Мэрилин Монро — миф. Возможно, я имел в виду американскую версию мифа о богине любви, но Элизабет все же решила меня отчехвостить за эти слова.

«Ах ты, чертов сукин сын, — визжала она. — И как только у тебя хватает наглости заявить, что Мэрилин была мифом, в то время как я всего лишь жалкая легенда. Я куда красивее этой Мэрилин Монро, я уж не говорю про актерские данные. Что, черт тебя подери, я должна сделать, чтобы стать мифом? Умереть молодой, совершив самоубийство?»

В своей статье Лернер рассуждал о том, что Элизабет всю свою жизнь бросалась от сильных мужчин к слабым. По мнению Лернера, это началось еще с ее первого мужа, Ники Хилтона, который, хотя и был молод, отличался сильным характером. Вскоре его место занял обаятельный, но слабохарактерный Майкл Уайлдинг, которого в свою очередь сменил напористый Майк Тодд. После Тодда в жизнь Элизабет вошел милашка Эдди Фишер, которого затем вытеснил Ричард Бертон. И вот теперь, рассуждал Лернер, Элизабет вновь вступила в фазу «слабого партнера» в лице Генри Уинберга.

«Чушь собачья, — неистовствовала Элизабет. — Да вы ни хрена не понимаете в Уинберге. Все думают, будто он слабак. Как бы не так. В некотором отношении Ричард в подметки ему не годится».

Дни, проведенные в обществе Генри Уинберга, проходили возле бассейна, на солнце, за едой и питьем. Ночи, полные любовных восторгов, порой сопровождались употреблением амилнитрита — сердечного препарата, якобы усиливающего оргазм.

«Как любовник Генри приносил ей ни с чем не сравнимое удовольствие, — рассказывал один из уинберговских партнеров по бизнесу. — А, кроме того, с ним было легко и весело, я помню, как однажды они послали меня купить резиновую секс-куклу в натуральную величину — с волосами и прочими анатомическими подробностями — знаете, такую надувную. Лиз хотела подложить эту игрушку в спальню к доктору, который должен был к ним приехать, чтобы тому было чем заняться ночью. Значит, я поехал в секс-шоп в Санта-Монике и купил, причем недорого, настоящую куклу с открытым ртом, которую затем привез к ним домой. Мы ее надули, назвали Марианной, и Генри сфотографировал это страшилище в постели Элизабет. Позднее Элизабет подложила ее в постель врача, притушила свет и сказала, что пока тот живет у них, он может рассчитывать на самое полное гостеприимство. «Мы обеспечиваем у себя все услуги, какие только могут вам понадобиться», — пошутила Элизабет. Вечером бедняга вошел к себе в спальню и, наткнувшись на Марианну, едва не грохнулся в обморок. Генри с Элизабет, стоя за дверью, покатывались со смеху. По их рассказам, они забрали куклу к себе в комнату, чтобы самим с ней поиграть».