Элизабет Тейлор

Отец Элизабет был, разумеется, рад, хотя и проявлял сдержанность. Сара же чувствовала себя на седьмом небе от счастья, и с этого момента карьера её дочери превратилась для неё в настоящую страсть. Каждый вечер она закручивала волосы Элизабет на папильотки, чтобы наутро тугие локоны идеально обрамляли личико её дочери. Она крахмалила и утюжила дешевые платьица, которые девочка получала от соседки, Энн Уэстмор. Каждое утро она сопровождала Элизабет на студию, она научила её, не глядя, находить нужное место на полу и не выходить за пределы светового пятна, отбрасываемого софитом. Сара определила дочь в класс драматического искусства и в класс вокала. Она таскала её за собой по гримерным и примерочным. И неизменно присутствовала на съёмочной площадке, незаметно подавая знаки из-за спины режиссёра.

Кроме того, Сара ежедневно заставляла дочь прямо тут же, на студии, читать Библию, а по воскресеньям девочка посещала школу Христианской Науки. За эти неутомимые усилия на благо юной актрисы “МГМ” назначило Сару официальной опекуншей девочки, назначив ей жалованье, которое вычиталось из еженедельного вознаграждения дочери.

Для начинающих звёзд “МГМ” в ту пору являлась настоящей Меккой – это была самая богатая, самая крупная, самая знаменитая студия. Здесь каждую неделю выпускалась полнометражная художественная лента, и не случайно эта фабрика звёзд хвастливо заявляла: “У нас звёзд больше чем на небе”.

К тому времени, как здесь появилась Элизабет Тейлор, короны венчавшие Джоан Кроуфорд, Грету Гарбо, Норму Ширер и Мирну Лой, перекочевали на головы Грир Гарсон, Джуди Гарленд, Кэтрин Хепберн и Ланы Тернер. Другие студии произвели на свет таких звёзд, как Рита Хейворт и Бетти Грейбл, однако именно “МГМ” заслуженно считалась обиталищем неподражаемых королев большого экрана.

Кроме того “МГМ” снискала себе славу обладательницы колоссального творческого потенциала, считаясь самым крупным предприятием индустрии развлечений в мире – здесь одновременно работало самое большое количество знаменитостей.

Раскинувшееся на территории в 167 акров в Калвер-Сити, это волшебное королевство являло собой скопление парков и прудов и даже располагало собственным зоопарком. Здесь также имелось школьное здание из красного кирпича, своя больница и столовая, где Луис Б. Майер не забывал включать в меню куриный суп своей матушки и ставил на каждый стол тарелку с мацой. На студии имелся широкий проспект с картонными фасадами, словно перелетевший сюда из Нью-Йорка; парижский бульвар, а также улочка с домами, обнесённых белым штакетником, где жил Энди Харди.

На одной съёмочной площадке подразделения кавалерии в полной форме стреляли холостыми патронами, атакую противника, спрятавшегося в бумажных джунглях, в то время как на другой, сразу на трёх аренах, разыгрывалось настоящее цирковое представление.

В этом мире фантазии безраздельно властвовал Луис Б. Майер, коротышка-эмигрант из России, на дух не переносивший гомосексуалистов, коммунистов и интеллектуалов. Он обожал детей, особенно маленьких, работавших по контракту с “МГМ”. Ведь именно дети излучали ту магию, что заставляла зрителей, забросив все дела, валом валить каждую неделю в кинотеатры, где их ждали картины, полные шуток и музыки и, вдобавок, проникнутые духом патриотизма. Именно благодаря детям создавалось то особое очарование невинности и надежды. Это был тот здоровый, чистый и добропорядочный элемент индустрии развлечений, снискавший “МГМ” особую славу.

И чтобы его звёзды и дальше сверкали, не тускнея, мистер Майер, как его с дрожью в голосе называли подчинённые, учредил отдел специальных служб, более известный как отдел по связям с прессой. Именно отсюда исходила реальная власть, поскольку звёзд создавали и преподносили публике великие мастера своего дела – студийные публицисты.

В те годы нас создавали публицисты, - вспоминает актриса Пегги Линч. – Именно они формировали наш образ, нашу психику, наше “я”. Они обычно выбирали тот образ, который, по их мнению, лучше всего нам соответствовал, и затем, если наше поведение так или иначе не соответствовало этому созданному образу, на нас накладывали штраф и удерживали деньги из жалования. Я, по мнению студии, была обязана изображать из себя нечто вроде “соседской девчонки” и противостоять Джуди Аллисон, чтобы она ненароком не вышла из положенного ей образа, точно так же, как позднее Ким Новак служила чем-то вроде противовеса для Риты Хейворт. Если я отправлялась за покупками в джинсах и мужской рубашке навыпуск, как мы обычно одевались в те дни, это грозило мне штрафом.