Элизабет Тейлор

В последние месяцы Джон Уорнер в глазах вирджинских республиканцев приобрел больший вес — Главным образом, благодаря пятистам долларам, которые он и его супруга собрали для нужд партии. Фермер и его кинозвезда-жена, разъезжая по градам и весям Вирджинии и проводя кампанию в поддержку различных кандидатов, собирали огромные толпы — много больше, чем, скажем, бродячий цирк. И, тем не менее, Джону Уорнеру все еще предстояло убедить 1541 делегата на партийном съезде в июле, что он самый лучший кандидат — лучше, чем бывший губернатор Линвуд Холтон, сенатор штата Натан Миллер или Ричард Обенсхайм, бывший сопредседатель Республиканской партии, которого поддерживали самые консервативные крути республиканцев. Для достижения этой цели Уорнер целые полгода, не зная передышки, проводил мощную кампанию. Он истратил на нее 561 тысячу долларов — вдвое больше, чем три других кандидата вместе взятые. Из этой суммы 471415 долларов составляли его личные деньги.

Уорнер делал упор на свои восемь лет правительственной службы и пост секретаря по вопросам флота, поскольку оборонка была основной промышленной отраслью Вирджинии. При первом удобном моменте он спешил подчеркнуть свой «личный опыт ведения дел с Советским Союзом» за годы, проведенные им в Пентагоне. Размахивая флагом, Уорнер рассказывал потенциальным избирателям, как он служил во флоте и позднее в рядах морской пехоты. Он ни разу не появился на публике без красно-бело-синего галстука.

Первого июля Ричмонд стал свидетелем невиданного доселе прибытия огромного числа делегатов и запасных участников. Как писали газеты — 9700 человек съехались на «крупнейший за всю историю штата съезд республиканской партии». Однако так получилось, что самые бурные приветствия в день открытия достались Элизабет, когда она вступила под своды Колизея в белой матросской бескозырке, украшенной ярко-красной буквой «W» и бело-голубой полосатой блузке, на которой огромными буквами был начертан лозунг: «Я за Уорнера, а вы?» Съезд на несколько минут приостановил свою работу, и делегаты как по команде обрушили на актрису шквал аплодисментов. Уорнер вскочил со своего места и присоединился к рукоплещущей толпе, жена в ответ помахала ему обеими руками.

Голосование за выдвижение кандидатов для участия в выборах в Сенат США началось в субботу, 3 июля, в час тридцать дня. Консервативные делегаты трижды были вынуждены повторить процедуру, прежде чем Линвуд Холтон снял свою кандидатуру, и далее продолжили борьбу только три соперника — впереди Ричард Обенсхайм, а за ним Джон Уорнер и сенатор Миллер. Уорнер удостоил Элизабет, как выразилась газета «Вашингтон пост», «обязательных в таких случаях объятий на публику». Затем он сбросил пиджак, ослабил галстук и ринулся убеждать колеблющихся делегатов. Щелкая подтяжками, он обнимал их за плечи, хлопал по спине, нашептывал на ухо, а голосование тем временем шло своим чередом. Председатель комитета республиканской партии округа Лоудаун отказался изменить свое первоначальное решение и снова проголосовал за Обенсхайма. «Кто угодно, только не Уорнер, — поклялся Том Лоренс. — Я тогда возьми и назови в качестве кандидата Эдди Фишера. Элизабет сделала оскорбленное лицо и вышла из зала».

После еще двух заходов Миллер сошел с круга, и Уорнер, убежденный в своей победе, подскочил к столу, где сидели его помощники, и принялся выкрикивать ободряющие лозунги. «Давай! Давай! Давай!» — вопил он, призывая остальных делегатов сделать то же самое. От возбуждения он, словно боксер на ринге, подпрыгивал и размахивал руками. К шестому кругу голосования, который состоялся в 11.30 вечера, у него уже не осталось повода для ликования. Конечный подсчет голосов показал, что выиграл его соперник — с перевесом в 37 голосов. Кто-кто, а Джон Уорнер прекрасно понимал, что глупо публично переживать поражение. Не теряя ни минуты, они с Элизабет подскочили к трибуне, и Джон проникновенным голосом обратился к съезду с просьбой считать выдвижение Ричарда Обенсхайма единогласным. Спускаясь со сцены, Уорнеры остановились, чтобы поздравить победителя и его жену. Уорнер обменялся рукопожатием с сорокадвухлетним адвокатом и поцеловал миссис Обенсхайм. Элизабет только пожала руки и вяло промямлила поздравления. Затем, чинно взявшись под руки, они с Уорнером направились к себе в отель. Глубоко переживая поражение, Элизабет оставила в номере свою бескозырку — рядом с пустой пивной банкой и связкой сдувшихся шаров.

На следующий день Уорнер, выразив поддержку человеку, который только что нанес ему поражение, дал обещание участвовать в предвыборной кампании Обенсхайма и даже выписал чек на пятьсот долларов, добавив при этом: «Деньги красноречивее всяких слов». После чего заявил, что отнюдь не собирается уходить из политики. Элизабет поддержала его. «Мы еще повоюем, — сказала она, — я еще не знаю, что это будет за пост, но я уверена, что мы еще дадим о себе знать!»

ГЛАВА 26