Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор

Диану потрясла враждебность Маргарет. С этого дня сестра королевы стала ее самым ожесточенным критиком и безжалостным оппонентом. Она приветствовала решение королевы обратиться к паре с предложением развестись как можно скорее и поддержала ее решение аннулировать обращение «Ваше Королевское Высочество» к Диане.

Маргарет чувствовала себя оскорбленной и преданной после исторического интервью молодой принцессы. Она считала себя ее союзницей, советчиком и другом, потратила немало времени и сил на то, чтобы помочь Диане войти в мир королевского двора. Она советовала королеве, иногда вопреки здравому смыслу, потакать желаниям и капризам принцессы. И вот как та им отплатила! Она так бушевала, что после телеинтервью выбросила все журналы с Дианой на обложке. Отношения были разорваны полностью, даже детям Дианы она намекала о нежелательности дружеских контактов с «врагом». Дело дошло до того, что Диана передавала подарок новорожденному первенцу Сары через водителя Маргарет Дейва Гриффина²².

Первая реакция королевской семьи на новость о трагической гибели Дианы в парижском туннеле в августе 1997 года объясняется ее сенсационными признаниями на телевидении и последующим разводом. Кроме наличия двоих сыновей, принцев королевской крови Гарри и Уильяма, она не имела никакого статуса в королевском клане и не поддерживала с ним контактов. Ее последняя встреча с королевой состоялась в марте предыдущего года. Маргарет и другие члены королевской семьи не виделись с ней несколько лет. Она представляла для них фигуру из прошлого, по существу, частное лицо, не имеющее отношения к королевской семье.

Различное поведение Маргарет и королевы в течение траурной недели говорит о разнице их приоритетов и общественного положения. Их отношение к смерти Дианы в те дни показало и различия в их характерах, и их конституционный статус.

Маргарет стала «вторым я» королевы, она часто говорила вещи, о которых королева думала, но которые не могла произнести вслух, поскольку была главой дома Виндзоров и государства. И в этом коренился конфликт.

Подобно сестре, принцесса Маргарет жалела принцев Уильяма и Гарри. «Ужасно потерять мать в таком возрасте, да и день рождения маленького Гарри всего через несколько дней», – сокрушалась она²³. Ее симпатия этим ограничивалась.

Во время первых обсуждений в Балморале вопроса, что следует предпринять, Маргарет высказывалась за то, чтобы семья минимизировала свое участие в похоронах и ограничилась самым необходимым. Она с горечью жаловалась по поводу «суматохи, которая поднялась из-за этой несчастной, вышедшей замуж за моего племянника»²⁴.

Ее вердикт: частные похороны для частного лица. В этом она была не одинока. Королева-мать никогда не симпатизировала погибшей принцессе, она приняла сторону внука, принца Чарльза. Ее занимали правнуки, а не бывший член королевской семьи. Однако, видя огромные толпы людей, собравшихся за дворцовыми воротам, советники королевы самого высокого ранга, включая премьер-министра Тони Блэра, постепенно убедили королеву в необходимости организовать особенную церемонию похорон для особенной леди.

Во время недели, названной худшей в истории правления королевы, Маргарет продолжала оборонительные действия. Она верила, что выражает истинные чувства сестры, которые та, в силу своего положения, не могла озвучить.

Она считала, что гроб с телом Дианы не должен стоять в Королевской часовне, и возражала против того, чтобы британский флаг на Букингемском дворце был приспущен. Такое отношение все сильнее вызывало яростные нападки толпы, оплакивавшей смерть «народной принцессы».

Вернувшись в Кенсингтонский дворец, Маргарет жаловалась на запах гниющих цветов. Их было так много, что порой они скапливались до пяти футов высотой за воротами ее дома²⁵. Она недоумевала, почему «цветочный фашизм» стал определяющим в этой королевской истории. «Это похоже на битву у Пашендейля», – сетовала она в разговоре с Питером Стотнардом, редактором газеты Times, описывая затоптанные скорбящими толпами лужайки перед дворцом. От этого комментария веет невероятным бездушием, слишком циничным даже для Маргарет. Кроме того, высказав свое мнение журналисту, она не могла быть уверена, что ее слова не станут достоянием гласности. Грязь Пашендейля была символом бессмысленного военного сражения во время Первой мировой войны, в котором погибли тысячи солдат. Грязь же на территории Кенсингтонского дворца осталась после паломничества тысяч поклонников погибшей принцессы, пришедших выразить свое соболезнование. «История с Ди – это уже слишком, – продолжала она. – Цветы, разбросанные на дорожках, просто ужасны». После постоянных нападок на погибшую принцессу до и после похорон Маргарет вдруг развернулась на 180 градусов, и, когда речь заходила о неприязненной реакции общественности, она стала говорить, что выражала мнение самой Дианы. «Диане бы это не понравилось. Она бы не захотела всей этой шумихи и настояла бы на том, чтобы все цветы отправили в хосписы».