Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор

В письме к Сасс Дуглас, написанном в Балморале в октябре 1953 года, Маргарет изливала свое негодование по поводу журналистов: «Благодарю тебя за поддержку в отношении мерзкого поведения прессы. Это было довольно тягостно, особенно после триумфальной коронации и потом, после поездки в Родезию. Надеюсь, что хоть ваши газеты, по крайней мере, утихомирились. Мне, конечно, неизвестные благожелатели прислали миллионы вырезок… проблема в том, что ни одна из них не забавна, а ведь для этого, собственно, они и пишутся!»

Принимая во внимание разговоры о разладе в семье, сестрам приходилось просчитывать каждый шаг, большой или маленький, на минном поле пристального внимания прессы к роману Маргарет с Таунсендом. В это лето, например, королева позаботилась о том, чтобы ее мужа назначили регентом в случае ее смерти в первые годы правления. Это меняло ранее установленный порядок, по которому Маргарет занимала позицию регента до совершеннолетия принца Чарльза, которому в то время исполнилось четыре года.

В секретном меморандуме для глав Содружества на встрече в Лондоне 19 июня королева дала понять, что этот шаг не означал разлада между ней и сестрой и что это ни в коей мере не свидетельствовало о понижении роли Маргарет. В меморандуме она писала: «Этот шаг королевы был поддержан другими членами королевской семьи, в особенности принцессой Маргарет»⁴. Однако среди правительственных министров существовали совершенно безосновательные опасения, что решение связано с личной жизнью принцессы Маргарет и, таким образом, даст новую пищу пересудам.

Похоже, решение королевы было холодно встречено премьер-министром. Он ясно намекал, что «совершенно сочувствует позиции членов парламента», которые не очень желали видеть Филиппа в этой важной должности⁵.

В ноябре, после очень неудачного лета, Маргарет, казалось, приободрилась. Сестры попрощались со слезами на глазах в Лондонском аэропорту, и Маргарет пообещала позаботиться о Чарльзе и Анне. Лишившись Елизаветы на такой длительный срок, Маргарет, по словам подруги, оказалась «совершенно потерянной и одинокой». Рядом не было близкого члена семьи, с которым она могла бы обсудить свои сердечные дела. С матерью она почти не разговаривала, поскольку та встала в обычную позу страуса и оказалась «совершенно далекой и недоступной»⁶. Чувство опустошения и заброшенности только усиливалось после разговоров с преподобным Фиппсом. Она находила утешение только в одном – через два года, 21 августа 1955-го, ей исполнится 25 лет и она получит возможность выйти замуж без согласия сестры. По крайней мере, согласно одному источнику, перед отъездом в Брюссель Таунсенд сделал предложение Маргарет. Биограф Энн Эдвардс, которая подружилась с Таунсендом, вспоминала: «Маргарет приняла предложение о браке, который мог состояться, как они надеялись, сразу после 21 августа 1955 года, по достижении ею 25-летия»⁷. В своих подробных мемуарах «Время и шанс» Таунсенд очень уклончив относительно времени и места своего предложения, он также не упоминает, дарил ли он ей кольцо или какой-либо другой предмет, указывавший на потенциальный союз. Он весьма сдержанно сообщает: «Брак на тот момент казался наименее возможным из решений; в любом случае перспектива стать членом королевской семьи казалась непостижимой моему уму. Ни принцесса, ни я понятия не имели, каким образом мы могли бы соединить наши жизни»⁸.

Хотел этого Таунсенд или нет, но он стал самым знаменитым военно-воздушным атташе в мире. Не было ни одного дня, чтобы его не поджидала группа фотографов на пороге его скромного жилища в Брюсселе для очередного снимка тоскующего летчика. Без тени иронии его окрестили «самым одиноким человеком в Брюсселе», и пресса сопровождала его из дома в британское посольство и обратно. На досуге он внимательно читал Библию, обсуждал теологические вопросы со своим другом-католиком и брал уроки любительской верховой езды. Худощавый по природе, он дополнительно сбросил вес, чтобы участвовать в скачках в качестве жокея-любителя. Во время одного конного соревнования он наблюдал за одной из участниц, талантливой девочкой-подростком Мари-Люс Жаман, когда она вдруг упала, чуть ли не прямо ему под ноги. После того как она пришла в себя, Таунсенда представили ей и ее семье. В то время ей было 14 лет – именно столько было принцессе Маргарет, когда Таунсенд впервые ее встретил. С пышной копной волос на голове и смышленым взглядом, она представляла собой копию принцессы, которую он оставил в Лондоне.

Кроме этих развлечений, ему приносили радость письма от сыновей и Маргарет. «Наш собственный мир, – жаловался он, – представлял собой вакуум, который предстояло заполнять изо дня в день, и к нему присоединялась тоска по ночам»⁹.